Елена Мизулина хочет запретить одиноким женщинам и мужчинам пользоваться услугами суррогатных матерей. Кроме того, она предлагает запретить оказание таких услуг на коммерческой основе. По ее мнению, суррогатное материнство — это "самое страшное явление, которое угрожает исчезновением всего человечества не только России, но и всего мира". Известный художник, писатель и ресторатор, а по образованию психиатр Андрей Бильжо обсудил эту тему с ведущими Натальей Ждановой и Максимом Митченковым.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Депутат Мизулина утверждает, что дети, рожденные с помощью суррогатной матери, "биологически не связаны" с их будущими родителями. Ранее она предложила создать базу данных, содержащей различные образы запрещенных действий в отношении детей.
Н.Ж.: Андрей Георгиевич, что же получается, скоро лицензии нужно будет получать, прежде чем стать родителями, к этому идем?
А.Б.: Я не знаю, меня больше Мизулина интересует. Максим, вы назвали эту тему "детской", но она столько же детская, сколько еще и женская, и даже в меньшей степени детская, потому что Мизулина как раз закрывает детскую тему, защищая женщин. В психиатрии очень много симптомов и синдромов, которые носят имена литературных персонажей, а также людей, которые вошли в историю. Например, есть синдром Плюшкина, известно, о чем он, есть синдром Адели Гюго, это дочка известного писателя Виктора Гюго, которая была влюблена в английского офицера безраздельно, и всю свою жизнь, пока он был жив, она его преследовала, а потом любила уже его душу, и закончила жизнь в психиатрической больнице. Так она вошла в историю, как синдром Адели Гюго — это неразделенная паранойяльная любовь. Думаю, что Елена Мизулина — кандидат на синдром.
Я уверен, что это когда-нибудь произойдет — синдром Мизулиной. В чем же заключается? Это человек, который защищая женщин, очищая страну от всевозможных пороков и так далее, экстраполирует свои пороки, это борьба Елены Мизулиной с собой, и вся борьба про череду ее комплексов. В этом у меня, и это я серьезно вполне говорю, нет ровным счетом никаких сомнений. Что же касается этой истории, что же здесь сказать? Защищая часть женщин как бы от рабства, она говорит, что за деньги нельзя, а без денег можно, тогда ты не раб. А часть женщин она просто лишает возможности иметь детей, если они не могут иметь их биологическим путем. И в этом смысле это очередной закон Мизулиной, где с ног на голову перевернуты понятия любви, морали, нравственности, добра. Одних лишают заработка, других лишают возможности иметь детей. Детей, которые могут быть замечательными гражданами нашей страны, просто жить, наслаждаться жизнью. В этом смысле Мизулина, конечно, персонаж — злой ангел, я думаю.
М.М.: Андрей Георгиевич, а если вернуться к началу нашего разговора: вы произнесли такую фразу как "синдром Мизулиной". На эту тему можете порассуждать, кому этот синдром могли бы приписать или поставить такой диагноз?
А.Б.: Многим, на самом деле. Я думаю, что синдром будет звучать немножко по-другому, если расширять, это будет синдром Мизулиной-Милонова, такие тоже есть. Мы знаем, присуждаются имена законам в физике, химии и прочее, не буду их перечислять, вы знаете их лучше меня. "Синдром Мизулиной-Милонова" — это как раз синдром, когда люди не контролируют себя, не умеют контролировать, скрывать свои пороки, когда они публично, якобы боясь с пороками, подчеркиваю, на самом деле не стесняются и обнажают свои собственные пороки и комплексы. Поверьте мне, любой профессиональный психолог и любой профессиональный психиатр подтвердят мои слова, потому что это совершенно очевидно.
Смотрите: человек жадный, но умный и знающий о том, что он жадный, будет себя контролировать, и только в состоянии тяжелого алкогольного отравления может вылезти из него эта жадность. Так же, как человек агрессивный, например, но умный, будет себя контролировать, он знает, что он в таких-то ситуациях раздражительный, в каких-то агрессивный, что он может нарушить закон, он себя контролирует. И только в состоянии алкогольного опьянения, когда снимается эта вот корка, защита, он перестает себя контролировать и тогда из него все вылезает. Вообще, человек контролирует себя, если он умен, тонок и умеет это делать, корректировать свое поведение, так это называется.
Что же касается названных мною героев на букву М, то, как один, так и второй не контролируют себя в состоянии неалкогольного опьянения, у них отсутствует кора, и они насколько откровенны, выходя на трибуну и публично рассказывая об этих вещах, что глядя на них, думаешь: "Боже мой, что же они так публично борются со своими пороками?". Мой любимый писатель Владимир Георгиевич Сорокин, которого я очень люблю и знаю давно, и горжусь дружбой с ним, как-то в одном из интервью сказал, что "Вообще-то, я начал писать свои книги, потому что я боролся со своими внутренними проблемами, и книги я начал писать для себя, а они оказались интересны и другим". И в этом смысле Сорокин абсолютно честен, он открыто сказал об этом, и он стал двигаться дальше, и его книги стали интересны и другим людям, потому что они психотерапевтичны. Что же касается наших героев, они не только не психотерапевтичны, они ко всему прочему еще и загоняют людей в ловушки, в углы и так далее.
Н.Ж.: Андрей Георгиевич, а это вообще как-то лечится?
А.Б.: Заметьте, Наталья, это вы задали мне этот вопрос.
Н.Ж.: Мы говорим о синдроме.
А.Б.: Загнали меня в угол, я должен вам ответить.
Н.Ж.: Я прошу прощения, просто интересно, правда.
А.Б.: Хотите публичности, чтобы мы сейчас публично обсуждали? Если вы говорите, лечится или не лечится, значит, вы говорите о том, что это болезнь. Я про болезнь не сказал ни слова.
Н.Ж.: Вы говорите о синдроме. Не знаю, как более корректно сформулировать, как-то корректируется?
А.Б.: Вот это другое дело, корректируется ли это или не корректируется. Я думаю, что это случай так далеко зашедший, что это не корректируется ровным счетом никак, и, когда это не корректируется, когда это становится законом, тогда это получает имена и входит в историю как синдром или Закон Бойля-Мариотта, потому что это уже закон.