Петера Хандке у нас в стране если и знают, то чаще всего как автора сценария "Неба над Берлином" Вима Вендерса. Между тем австрийский писатель и драматург на протяжении нескольких десятилетий оставался одним из самых радикальных реформаторов европейской драмы. На прошлой неделе Петер Хандке стал лауреатом премии Ибсена, "театрального Нобеля". О Петере Хандке рассказывает обозреватель Weekend, театральный критик Роман Должанский, который с этого года входит в жюри премии Ибсена.
Фото: AFP
Самая крупная в мире театральная премия носит имя Генрика Ибсена — она учреждена правительством Норвегии и поэтому названа в часть самого знаменитого в театральном мире норвежца. Имя лауреата объявляется 20 марта, в день рождения Ибсена. Прямого отношения к творчеству отца "новой драмы" от победителей премии Ибсена не требуется. У Петера Хандке, нынешнего лауреата, тем не менее, можно найти немало общего с Ибсеном.
Если речь идет о биографическом сходстве — полудобровольная многолетняя разлука с родиной: австриец Хандке уже насколько десятилетий живет под Парижем (а самые свои знаменитые пьесы Ибсен написал не в Норвегии). Если о духе обновления искусства — как и Ибсен, Хандке (его у нас почти не ставили и знают разве что как автора сценария фильма "Небо над Берлином") смело расширил представления о том, какой может быть театральная пьеса и что может происходить на сцене с людьми. Казалось, он всю жизнь метался между разными способами показывать на сцене людей — от "Часа, когда мы ничего не знали друг о друге", состоящей из одних только ремарок пьесы, в которой нет ни одной реплики, но действуют сотни персонажей, жители большого города, до "Счастливых дней Аранхуэса" — многословного, состоящего из длинных монологов сочинения для двух персонажей, связанных непонятными узами и удалившихся прочь от суеты сегодняшней цивилизации. Как и Ибсен, Хандке остро чувствует, что поиски счастья и идеала, которыми увлекаются люди, чаще всего приводят к трагедиям. Но, в отличие от Ибсена, он знает, что сюжет и история могут солгать, а язык всегда отважится сказать самую страшную правду (некоторые считают Хандке одним из наследников Франца Кафки). Как и Ибсен, новый лауреат может заявить, что сильным человек становится тогда, когда остается один. Но, в отличие от Ибсена, Хандке знает, что человек сегодня часто не может отвечать не только за все общество, но и за самого себя — в этом состоит главный из неподведенных итогов прошедшего столетия. Многие драмы и противоречия минувшего столетия, во всяком случае, второй его половины, отразились в биографии Петера Хандке. Родившийся в австрийской Каринтии на границе немецкого и славянского миров и словенец по матери, он провел часть детства в советской зоне оккупации в Берлине; позже, когда семья вернулась назад в Австрию, посещал католическую школу; уже получив известность, жил в разных городах Западной Германии, потом около года провел в Америке, прежде чем бросить якорь в пригороде Парижа. Европейский шестидесятник-интеллектуал, свой главный выход на политическую арену он совершил гораздо позже, когда публично поддержал Сербию во время санкций и натовских бомбардировок. Спустя годы Хандке не только присутствовал, но и с чувством выступал на похоронах Слободана Милошевича, за что был фактически изгнан из "приличного" литературного сообщества. Роль одинокого поэта-изгнанника, впрочем, очень к лицу сегодняшнему Петеру Хандке, живущему будто на одиноком острове. Он похож на смирившегося с непониманием поэта, пережившего возраст бунтарства и находящего радость в уточнении небольших деталей созданного им мира.