О старом и новом проектах духовно-культурного православного центра в Париже рассказывают их создатели.
Жан-Мишель Вильмотт, автор проекта
В чем главное отличие вашего проекта от предыдущего?
Мы сделали четыре здания вместо одного огромного, ограничили высоту и применили фасады из натурального камня, из которого строился Париж. Рад, что мои заказчики не стали настаивать на полной застройке участка. Стоявшее здесь здание метеоцентра занимало около 8500 метров, новые постройки займут чуть больше 4500, то есть всего 45%.
Ориентировались ли вы на какой-нибудь из русских храмов?
Мы видели много церквей, но не стали повторять ни одну. Мне полюбились кремлевские храмы. Самое сложное было найти верный рисунок луковицы, чтобы храм был не византийским, а русским, чтобы было ясно, что речь идет о православной церкви.
Были ли у вас консультанты со стороны РПЦ?
У нас было много встреч с патриархом, который был очень внимателен к проекту. У меня сохранились чертежи, где он правит рисунок купола. Он был доволен тем, что у этой церкви есть современный аспект.
Вы считаете, что здание стало более французским?
Мне очень нравится, что русские проявляют готовность интегрироваться в страну, в которую они приезжают. Да и город оценил то, что был найден баланс между русским и французским, московским и парижским.
Почему не был принят к осуществлению проект, победивший на конкурсе?
Мне трудно судить. Мануэль Нуньес-Яновский выиграл конкурс, но его проект не согласовали городские власти. Он стал его переделывать, менять — уже не как конкурсный, у него не получилось, к тому же Россия решила изменить программу.
Во сколько обойдется строительство?
По нашим предварительным подсчетам — около €100 млн.
Кто его финансирует?
Полностью Российская Федерация. Русские финансируют и реставрацию бокового фасада дворца Альма. За архитектуру отвечаем мы, за всю роспись и интерьер храма — русские художники.
Мануэль Нуньес-Яновский, победитель конкурса
Почему вы решили обратиться в суд? И на каком этапе находится рассмотрение дел?
Меня оскорбило, что Франция надавила на Россию и заставила ее отказаться от проекта, который был выбран международным жюри. Россия сыграла честно, провела международный конкурс — и публика, и жюри проголосовали за наш проект. Унижать архитектора — дело привычное. Политики между собой сначала решают одно, потом другое. И с моим адвокатом мы сделаем все, чтобы остановить строительство. Высокопоставленные чиновники из территориального управления архитектуры и наследия города Парижа и из региональной дирекции по культурным проектам (обе организации находятся в подчинении Минкульта.— "Власть"), которые выдали отрицательное заключение по нашему проекту, были допрошены и под присягой подтвердили, что они получили приказ сверху. Сейчас эта информация проверяется.
Управляющий делами президента Владимир Кожин сказал, что все формальности перед вами были выполнены. Остальное — вопрос эмоций.
Россия мне заплатила за работу, которая была проделана. Никаких компенсаций за унижение и оскорбление я не получал ни от РФ, ни от Франции. Дело даже не в деньгах. Я не прошу их у России. Но хочу, чтобы была восстановлена моя репутация, чтобы русские мне дали какой-нибудь другой заказ. Я не хочу судиться с Россией, но договор со мной был расторгнут незаконно. Официальная причина — технико-эстетические недостатки. Но, получив отрицательное заключение от Франции, клиент был обязан вызвать меня, архитектора, и дать мне время все откорректировать. Россия этого не сделала. Меня никто не просил снять покров или внести другие изменения. А деньги я взыщу с Минкульта и мэрии, которые сделали все, чтобы нашего проекта не было.
Как вы оцениваете проект Вильмотта?
Прежде всего в проекте Вильмотта меня огорчает отсутствие сада. Его стало не видно. Наш сад шел от Бранли до крыш культурного центра. Это был большой сад на весь участок, на 4000 квадратных метров. В центре стоял храм, под садом был культурный центр, и над всем этим развивался наш покров — прозрачный, современный, легкий. У него же получилась стекляшка с жалюзи. Простое, банальное, коммерческое здание. В нем нет никакой символики. С таким же успехом там могут быть офисы. Вильмотт повел себя нечестно, непрофессионально по отношению ко мне. Он ничего не сказал о своих намерениях. Он работал над проектом, когда договор со мной еще не был расторгнут.