Премьера сериал
"Первый канал" начал показывать сериал Валерия Тодоровского "Оттепель" — действие там разворачивается в период советской истории, получивший такое название. АННА НАРИНСКАЯ считает, что это кино не только интересно смотреть. Про него еще интересно думать.
При желании на "Оттепель" можно написать вполне дежурную рецензию, оценив сценарий, игру актеров, работу камеры, костюмы, декорации, музыку. И тогда получится примерно такое перечисление. Сюжет практически нигде не проседает, а понемногу начинает по-настоящему захватывать. Актеры — все — играют так, что ни за кого не стыдно, а за некоторых даже гордо. Картинка радует глаз, не ударяясь в рекламную отполированность. Костюмы и декорации, если не заниматься отлавливанием мелких несоответствий, соответствуют изображаемому времени. Главная музыкальная тема, как и положено в таких случаях, застревает в голове и совершенно не хочет оттуда выветриваться. То есть получается по всем статьям хорошо.
На этом рецензент мог бы с чувством выполненного долга закруглиться, если бы "Оттепель" не являла собой редкое для сегодняшней отечественной творческой продукции явление, относительно которого "не стыдно" не оказывается исчерпывающей похвалой.
Валерий Тодоровский снял фильм, про который действительно интересно думать. И это — опять же на фоне большинства производимой сегодня продукции такого рода — прямо-таки событие.
Так вот, подумав, можно сказать примерно следующее. Многие пытаются аттестовать "Оттепель" как отечественный аналог знаменитого американского сериала "Безумцы" (Mad Men), в котором действие тоже разворачивается в начале шестидесятых. И это не то чтобы неправильно, но если уж говорить об этих фильмах в паре, то говорить стоит не о сходстве, а о различии — различии вполне сакраментальном. "Безумцы" — это фильм о людях во времени. А "Оттепель", "Оттепель" — это фильм времени в людях.
В одном из недавних интервью Валерий Тодоровский сказал, что его сериал — он о том, "как людям разрешили жить, и они начали жить". И они у него действительно живут на полную катушку. Практически все персонажи "Оттепели", на наш взгляд, чуть ли не супергерои. Они любят сильнее, чем мы, и ревнуют сильнее, чем мы. Они обижают и обижаются сильнее, чем мы. Они хотят творить — сильнее, чем мы. Ну и они, разумеется, пьют сильнее, чем мы.
И в этом нет никакой мелодраматичности. Потому что так оно и было, так оно и есть, так оно и должно быть: жизнь, вырвавшаяся из под гнета (ужасы недавнего сталинизма в "Оттепели" вынесены в разряд само собой разумеющегося, во всеобщее понимание того, как невинный человек может пропасть навсегда, в утверждения типа "восемь лет назад вы бы так легко не отвертелись"), расцветает с какой-то особой силой.
Такой подход, такой взгляд дал Тодоровскому возможность создать мир, в котором вмещается и то, что в его фильме показано, и то, что нет. Там оказываются уместными не только стихи Ахмадулиной и Шпаликова, которые декламируют герои сериала, но и, скажем, "Шествие" Бродского, которое они, вероятно, и не знали, но которое существует где-то параллельно. Незримо присутствует не только ранний Аксенов, который очевидно со всем этим рифмуется, но и, например, Андрей Битов, который вроде бы ни при чем, но при этом не то чтобы совершенно в этой вселенной невозможен.
Это очень точное и в некотором смысле универсальное понимание шестидесятых — того, как жили. Это к тому же очень точное понимание того, как мы не живем сейчас.