"Антипиратский" закон все же начнет действовать. Стало известно, что экспертная рабочая группа при правительстве признает нецелесообразной интернет-петицию за его отмену: документ вместо этого доработают. Мнение интернет-сообщества, скорее всего, учтут по ряду позиций, в том числе в части того, как блокировать пиратский контент. Правообладатели тоже выиграют –– от расширения действия закона. Предприниматель и постоянный колумнист "Коммерсантъ FM" Антон Хреков задается вопросом, кому это выгодно.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Конечно, это мило, что чиновники пошли на какой-то компромисс. Отрадно, что встретились, поговорили и местами документ смягчили, а не протащили его "за уши", как в случае с реформой РАН, и не вызвали петиционеров на допрос в Следственный комитет. Но скажем прямо, уступки эти не пользователям, а интернет-магнатам, которым удалось прикрыть свои тылы, чтобы в случае чего, не понести убытки от запретительных действий властей. Если еще проще: одни олигархи договорились с другими и решили не ссориться. Ну да и бог с ними.
Теперь о главном. Я, конечно, за соблюдение закона и уж точно не за халяву, за которую наш человек готов биться до последней копейки, переплачивая в итоге, как в турецком all inclusive. Но почему-то мне сдается, что интеллектуальное пиратство никак нельзя сравнивать с сомалийским. И эти пираты –– не сплошь плохие парни.
Американский профессор Питер Ди Кола несколько лет назад провел исследование. Оказалось, в среднем в доходах исполнителя только 6% составляют продажи композиций. Остальное –– реклама, гастроли и так далее. Еще он провел опрос, и лишь четверть исполнителей заявили, что теряют от сетевого файлообмена, другая же четверть призналась, что –– внимание –– приобретает от него. Это же бесплатный пиар.
У нас в России певец, если его фамилия не Киркоров или близко, получает 5-15% от продажи диска. Основной куш –– от тех же гастролей, а чаще –– от корпоративов, пик которых приходится на канун Нового года, и потому на жаргоне называется "елками". Такой певец –– не жертва пиратов.
То же и с книгами. Моя знакомая писательница говорит, что 12% от продаж –– это в ее случае великое достижение, а так бывает, что и 6%. Если вычесть затраты, где оседают прибыли? Уж не в крупных ли издательствах, распространителях и гигантских звукозаписывающих компаниях, год от года становящихся все более глобальными? Интеллектуальное пиратство –– это, рискну сказать, не болезнь, а симптом. Реакция общественного организма на недуг, когда один орган вдруг начинает поглощать все питательные вещества за себя и за того парня. Это высокая температура, которая будет только ползти вверх, если ее лечить ушатами холодной воды.
Почему в 90-е годы в России не было пиратских книг? Да потому что законные копии стоили пару-тройку долларов, и даже на принтере печатать было дороже. И почему в наши годы оно вернулось? Но в эпоху шаткости национальных экономик акулы –– от нефтяных до продюсерских –– хотят контролировать, и даже не прибыли, а денежные потоки.
И мне лично понятно, почему некоторые наши музыкальные продюсеры (обойдемся без фамилий) так горячо поддерживали власть. Вовсе не из презрения к западной попсе, которую их протеже так безвкусно копируют, и не за право спеть на победном концерте в центре Москвы. Просто им очень нужен был этот закон. Как пелось в песне, "мы не за контроль, но так обидно терять".