Колоратуры высшего полета

В Москве выступила Чечилия Бартоли

Концерт классика

Для того чтобы создать впечатление тотального чуда, Чечилия Бартоли использует интеллект, такт, честность и каторжную самодисциплину

Фото: DPA/AFP

В сопровождении цюрихского оркестра старинных инструментов La Scintilla знаменитая певица исполнила программу под названием "Героини Генделя". На концерте в Большом зале консерватории побывал СЕРГЕЙ ХОДНЕВ.

Программы и альбомов, и концертов Чечилии Бартоли практически всегда не только культуртрегерство, но еще и некоторая story. Свою генделевскую программу примадонна не записывала, это продукт для концертного употребления, но и он не исключение. Рецепт, как обычно, безотказный. Сначала какой-нибудь броский жест, чтобы публика удивленно ойкнула; в прошлый раз, приехав с программой, посвященной искусству кастратов, певица вышла на сцену в мужском наряде, топая ботфортами. Теперь выходила в обычном концертном платье, но зато в это время одна из оркестранток крутила ручку старинной театральной машины, изображавшей завывания ветра, а другая выдавала раскаты грома, сотрясая железный лист. Трюкачество, но аутентичное: дело в том, что первым номером певицы была демоническая ариетта Армиды из генделевского "Ринальдо", а в либретто оперы для этого номера прописаны чудеса и похлеще грома с ветром — волшебница должна была приземляться на сцену в колеснице, запряженной драконами, изрыгающими дым. К тому же, как выяснилось, среди выбранных Бартоли генделевских героинь большинство составляли именно волшебницы: помимо Армиды она вспомнила и Альцину из одноименной оперы, и Мелиссу из "Амадиса Галльского". Все правильно — создается ощущение, что Генделя действительно именно образы прекрасных колдуний притягивали как мало кого еще из композиторов той эпохи. Да и для современного широкого слушателя роковая женщина из барочной оперы, обладающая магическими способностями и колесницей с драконами, образ более завлекательный, чем какая-нибудь средневековая королева или супруга шлемоблещущего античного героя.

А вот дальше, когда слушатель уже попался на эти приманки, начинается более серьезный разговор. Кто были все эти женщины, для которых Гендель писал самую прекрасную свою музыку? Самые взбалмошные современные оперные дивы, похоже, просто ангелы по сравнению с иными примадоннами XVIII века, смотревшими на композиторов как на прислугу, которая должна была им помочь поблистательнее показать себя на сцене. С Генделем такие штуки, скажем так, не всегда проходили. Даже если от капризов модной и кассовой певицы могла зависеть финансовая судьба его театра. Он их воспитывал — знаменитую Франческу Куццони (это она была, например, первой Клеопатрой в "Юлии Цезаре", чью арию "Se pieta" Бартоли тоже включила в программу) чуть не вышвырнул в окно, когда та отказалась петь слишком простую и безыскусную, по ее мнению, арию. Еще показательнее случай Анны Марии Страды дель По (кстати, написанной для нее музыки в концерте было больше всего). Sex appeal на оперной сцене публика XVIII века любила не меньше нынешнего, а Страде так не повезло с внешностью, что за глаза ее звали "свиньей". В тот момент, когда Гендель обратил на нее внимание, она была еще совсем зеленой артисткой, обладавшей, по общему мнению, довольно средними способностями. Но композитор сделал из нее одно из вокальных чудес своего века (и она, кстати, отплатила ему сторицей, сохраняя трогательную верность его труппе даже в те времена, когда более переменчивые звезды от него сбегали).

Вот и у Бартоли получалось так, что интеллект, такт, честность и каторжная самодисциплина — самый надежный инструментарий для того, чтобы создать впечатление тотального чуда. Даже более надежный, чем сама природа голосовых данных. Пела она (номинально будучи, как принято считать, меццо) в этот раз исключительно сопрановые арии, и ее довольно специфическое сопрано за последние годы, конечно, не стало более зычным или более свежим. Но пользуется она этим небезупречным по натуре своей инструментом с едва ли не более поразительной виртуозностью и свободой, чем раньше. Все эти вздохи, обращения то к богу любви, то к фуриям, риторические сравнения и прочий безнадежно музейный, казалось бы, арсенал она подавала как сокрушительную художественную правду, и поди заметь, что за этим порывом на самом деле скрывается трудная шлифовка каждой ноты. Выдав почти зашкаливающее количество безупречных колоратур, певица тем не менее убедила зал в том, что высший пилотаж генделевского вокала — это не бравурность, а тонкие, медитативно-скорбные монологи. Вроде оказавшегося эмоциональной кульминацией вечера плача Армиды "Ah, mio cor, schernito sei", где оркестр La Scintilla вторил ей незабываемыми шелестящими пиано. У девушек-скрипачек из цюрихского оркестра в этот раз не обошлось без фальши, но зато толику аплодисментов честно заработали тамошние феноменальные духовики, особенно солировавшие трубач и гобоист. С ними Бартоли даже несколько раз устраивала развлекательные "соревнования", повторяя в каденциях своим голосом импровизированные пассажи, которые те выдавали: удивительным образом имидж веселой фокусницы дается ей так же органично, как и поза колдуньи-интеллектуалки.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...