ТАЛИБЫ

Истина где-то рядом

ТАЛИБЫ

Талибы вышли на границу бывшего СССР. Они на границе ныне независимого Таджикистана, которую, впрочем, как охраняли наши российские пограничники, так и охраняют. Некоторые говорят, что пришла пора готовиться к новой «антитеррористической операции». Другие предупреждают против любого вмешательства во внутренние талибские дела. Истина, по-видимому, как всегда лежит посередине. Впрочем, судите сами.

КУЗНИЦА КАДРОВ

Слово «талиб» в буквальном переводе означает «ищущий веры». Талибан — это переплетенная сеть учителей и учеников частных, в своем подавляющем большинстве сельских, медресе в Афганистане и близлежащих пуштунских землях Пакистана существовала здесь давно. Однако в политику талибы никогда не вмешивались, оставаясь чисто религиозной прослойкой.

В историческом и массовом сознании исламских народов существует понятие джихада — войны, ведущейся против вторгнувшихся на исламскую территорию «крестоносцев». Участие в нем является безусловной обязанностью каждого истинного мусульманина. Советские войска и стали для талибов такими «крестоносцами».

Главными героями на афганской сцене тех лет были бывшие выпускники зарубежных университетов и престижных религиозных школ. Однако двадцатилетняя гражданская война, где эти интеллигенты вырезали друг друга, привела к полному коллапсу власти и морального авторитета всей «социальной прослойки» общества.

В то же время несколько миллионов афганских беженцев, преимущественно пуштунов, ушли в Пакистан, где для них создали целую сеть новых медресе. Дети беженцев жили на полном обеспечении и изучали ислам. Курс обучения в «афганских» медресе был укорочен, а его качество невысоко, но зато эти школы превратились в настоящую машину, выпекавшую все новые идеологически устойчивые кадры для всепожирающего джихада на афганской территории. Все высшее руководство талибов, включая муллу Омара, тоже прошло через одну из самых известных таких школ — медресе Хаккания близ Пешавара.

Этой «ВПШ» Талибана руководит Сами-уль-Хак, бывший сенатор и один из лидеров фундаменталистской «Джамиат-улема-и-ислам» партии Пакистана с явно выраженными антиамериканскими взглядами. Хаккания считается идеологической родиной движения «Талибан», а сам Сами-уль-Хак мечтает «талибанизировать» родной Пакистан. Ведь предпринятая в свое время королем Афганистана модернизация государственной системы образования через поколение привела к коммунистическому перевороту.

Пакистану как независимому государству исполнилось чуть больше 50 лет, и практически все это время он находится в постоянно тлеющем вооруженном конфликте с Индией из-за Кашмира. Конфликт уже привел к потере им в войне 1971 — 1972 годов своей восточной провинции (провозгласившей независимость Бангладеш), при этом население Пакистана почти уполовинилось.

Пакистанский Генштаб преследует тот же кошмар, что всегда преследовал немцев, — возможность войны на два фронта. Поскольку с граничащим с ним с северо-запада Афганистаном у Пакистана государственная граница фактически отсутствует — против ее установления резко выступают кочующие пуштунские племена, проживающие здесь по обе стороны границы. В XVIII веке именно пуштуны провозгласили в Кандагаре афганскую монархию, и с тех пор идея единого Пуштунистана не раз витала в воздухе, отравляя отношения между Кабулом и Карачи. Афганистан был единственной страной, голосовавшей против допуска Пакистана в ООН.

И ввод советских войск в Афганистан, учитывая близкие, практически союзные отношения между Москвой и Дели во время войны 1971 — 1972 годов, вызвал у пакистанского Генштаба крайнюю тревогу. И он выбрал единственно возможную для него в этих обстоятельствах стратегию — поддержку афганского сопротивления. Но в то же время Исламабад не доверял пуштунским националистам и свою поддержку сосредоточил на исламских фундаменталистах. Поэтому победа «Талибана» в Афганистане является для Пакистана крупной политической победой в регионе.

Maiami Vice по-талибски

Хотя столица Афганистана — Кабул, где заседает правительство, однако сейчас реальная власть находится на юге страны, в Кандагаре. Там живет мулла Мохаммад Омар.

Боевики, захватившие Кабул в 1996 году, в основном молодые, фанатически настроенные ученики медресе, также были в большинстве своем пуштуны из южных, сельских районов страны. Для них, говоривших на деревенском урду и воспитанных в фундаменталистском духе, интернациональная и говорившая на фарси столица выглядела содомом и гоморрой. И они были здесь особенно суровы.

Амир кабульской Шуры получил в свое распоряжение новую спецслужбу — полицию нравов. Она была создана по ваххабитскому образцу и, похоже, даже имеет независимую финансовую поддержку из Саудовской Аравии. Позже, в мае 1998 года, полиция исламских нравов получила статус министерства и стала самой грозной полицейской организацией Исламских Эмиратов Афганистана. Даже более идеологизированной и могучей, чем ее коммунистическая предшественница. Успех этот тем более впечатляющ, что прочий аппарат правительства едва дышит.

Мулла Нурадин Тураби, 42-летний одноногий министр юстиции, является одним из тех немногих людей, кто дает фетвы (исламские распоряжения) полиции нравов. Революционного идеализма у него в избытке: «Вопрос не в том, носят ли мужчины бороду, а женщины бурки. Главное не допускать в Афганистане никакого греха и развивать все добродетели».

Сотрудники полиции нравов имеют право остановить и проверить любого мужчину на соответствие его одежды и длины его бороды исламским предписаниям — борода должна выступать за пределы кулака, прижатого к подбородку. Если мужчина побрился или подрезал бороду, его арестуют. Если он идет с женщиной, то полиция нравов имеет право выяснить степень их родства. В августе 1998 года был, по религиозным соображениям, введен запрет на владение фотоаппаратами, телевизорами, видеомагнитофонами, плейерами, и полиция нравов может обыскать любого человека или его дом на предмет владения подобными «предметами сатанинской роскоши». Словом, понятно, какие огромные возможности есть в нынешнем Афганистане для полицейского сыска.

СВЯТАЯ ИГЛА

Ахиллесова пята талибских революционеров — экономика. Талибы никакой экономической политики не проводили и не планируют проводить. Возможно, они считают, что Аллах о них позаботится сам. При этом, впрочем, исламский фундаментализм уважает частную собственность и вводит тоталитарный режим на основе рыночной экономики. Однако стоявший у колыбели «Талибана» генерал Бабар, министр внутренних дел Пакистана, прекрасно сознавал, для чего нужно его движение иностранным спонсорам.

Речь шла о том, чтобы восстановить с помощью талибов Великий шелковый путь. Причем американцы и Саудовская Аравия даже разработали для талибов проект трансафганского газопровода из Туркмении в Пакистан, который должен был приносить им ежегодно несколько сот миллионов долларов платежей за транзит газа. От талибов требовалось только «не высовываться» и поддерживать мир и спокойствие в стране. Увы, мулла Омар оказался идеалистом и выбрал джихад.

Когда в августе 1998 года, после взрывов в Африке, Вашингтон потребовал от него выдачи Усамы бен Ладена, глава «Талибана» наотрез отказался сделать это и отказывается до сих пор. Тем не менее джихад, как и любая война, требует денег. И талибы нашли свой собственный, независимый источник финансирования джихада — наркотики. Мулла Омар разъяснил верующим, что ислам запрещает употребление наркотиков правоверными, но в нем нет запрета на продажу его «неверным». В результате правительство «Талибана» обложило производство наркотиков небольшим налогом, а отряды моджахедов стали совмещать разведку и боевые действия с прокладкой новых наркотроп.

В результате наркотики стали основным источником богатства верхушки движения «Талибан» и командиров среднего звена. До 80% общемирового объема оборота опиума и 65% героина, попадающих в страны Западной Европы, произведено на территории, подконтрольной талибам.

Опасаясь, что мировое сообщество воплотит свои планы по созданию вокруг Афганистана так называемого пояса безопасности, лидер талибов мулла Мохаммад Омар недавно отдал официальное распоряжение о сокращении посевов наркокультур. Больше того, он предложил в обмен на международное признание и финансовую помощь начать уничтожение плантаций мака. Как это сейчас делается в Колумбии. Именно это желание мирового сообщества пресечь поддержку талибами международного терроризма и наркоторговли и побуждает Запад время от времени говорить, что надо вести переговоры с талибами. Правда, там же, на Западе, раздаются голоса противников переговоров, не желающих иметь дело с людьми, нарушающими права человека, и особенно права женщин.

СЕКСИЗМ ПО-ТАЛИБСКИ

Чем больше раскрепощается женщина «на Западе», тем жестче ее контролируют «на Востоке». Символично, но именно с этого «пунктика» начался и талибский джихад в Афганистане.

В один сентябрьский день 1994 года кандагарскому мулле Омару сказали, что солдаты схватили двух девочек-подростков и отвезли в свою казарму на потеху остальным. Ситуация вполне типичная для того времени.

Однако в тот день мулла Омар собрал полсотни своих учеников и, «высокий и красивый, в черной чалме», пошел на штурм блок-поста. Он безжалостно расправился с насильниками. А на сегодня джихад муллы Омара уже выполнил свою первую историческую задачу и вновь объединил почти весь Афганистан. Так что хотя бывшее коалиционное правительство полевых командиров — правительство Раббани — все еще считается законным правительством Афганистана, однако всем понятно, что у истории обратного хода не будет.

«Правительство (талибов) доказало свою способность защитить честь, жизнь и собственность афганских женщин. ИЭА выпущено несколько революционных указов, направленных на искоренение некоторых репрессивных традиций афганского общества, лишавших женщин прав наследования, принуждавших вдов выходить замуж за родственников мужей и разрешавших использовать женщин в качестве компенсации семье убитого, чтобы примирить враждующие стороны. Эти вековые традиции существовали при всех прежних правительствах и не были ими отменены» — указывает делегация талибов в своем письме ООН.

Увы, это единственное достижение талибов в данной области, и злые языки в ООН утверждают, что сейчас главным препятствием на пути признания Вашингтоном режима муллы Омара является не столько недовольство Клинтона его поддержкой международного терроризма, сколько открытое возмущение Мадлен Олбрайт и американских феминисток «женским апартеидом» талибов.

Американские феминистки составляют весьма влиятельный сегмент электората демократической партии, а в ноябре в Америке должны состояться президентские выборы. Так что в этом году талибы вряд ли попадут в ООН.

Абдурахман БУТАЕВ