Город-муза

В Тарусе открыли памятник Белле Ахмадулиной. Он стоит между памятниками Цветаевой и Паустовскому

Мария Портнягина, Таруса, Калужская область

На фоне пестрой толпы человек в сто выделялись двое в белом. Он и она. Автор и его муза. Художник Борис Мессерер в белом плаще и покрытый белым полотном памятник его жене и поэтессе Белле Ахмадулиной. Его создание он никому не доверил и впервые испытал себя в качестве скульптора. Но одно дело слепить фигуру, другое — отлить ее в бронзе. В этом Мессереру помог Зураб Церетели. Их творение венчает вид, открывающийся с площадки, где установлен памятник, в тарусском городском сквере на высоком берегу Оки.

В маленькую провинциальную Тарусу Мессерер впервые привез Ахмадулину 38 лет назад (сам он бывал здесь с малых лет). В 1970-е городок облюбовали диссиденты. Здесь одно время скрывался от ареста Иосиф Бродский, жили Анатолий Марченко, Лариса Богораз, Александр Гинзбург, сюда приезжал Александр Солженицын. Таруса была пристанищем для политически гонимых еще с 1930-х годов: ее выбирали для разрешенного проживания за 101-м километром. Хотя расстояние до Москвы на самом деле около 130 километров, тарусяне предпочитают его сокращать, добавляя "ну, если по прямой". А если по автодороге от столицы, то в город въезжаешь по улице Карла Либкнехта, поворачиваешь на улицу Розы Люксембург, которая ведет к центральной площади — Ленина. На ней располагаются восстановленный не так давно Петропавловский собор (Ахмадулину при первом свидании он встретил полуразрушенными куполами), памятник Ленину и бюст генералу Ефремову, уроженцу Тарусы.

Это замысловатое сочетание советского костяка местной жизни с культурной прививкой прошлого века и пошлостью нынешнего и образуют своеобразие современной Тарусы. Удивительным образом одно оказывается невозможным без другого.

...Две почитательницы таланта поэтессы спешат к началу с букетами белых гладиолусов, вслух переживая, что не знают, "какой любимый цвет цветов у Беллы Ахатовны".

— Мы уже накатили по 50,— вполголоса делится со спутником дама из "академических" (Академия художеств организовала автобус в Тарусу для своих членов).— Там, за углом.

Узнать о местах, где художники, поэты и другие творческие люди из местных и приезжих собираются за рюмочкой, труда не составляет — кафе "Ока" (сравнение с советской столовой считается здесь похвалой), чебуречная на Комсомольской и ресторан при пансионате "Якорь" (для тех, кто хочет "шикануть"). В 1970-е самым популярным местом у творческой интеллигенции была пивная "Метро" (располагалась в подвале, отсюда и название), но сейчас ее уже нет.

Церемония началась. Следуют торжественные речи чиновников, деятелей культуры. Мессерер и мэр Тарусы снимают скрывающее скульптуру покрывало... Аплодисменты. Возложение цветов. И вдруг в лучших традициях довлатовской прозы появляются молодожены, возжелавшие в день бракосочетания возложить букет к памятнику поэтессе.

На вопросы молодые люди отвечают автоматной очередью: Людмила и Сергей Микимовы. Мы сами решили. Никто не заставлял. Из Серпухова. Сюда приехали на регистрацию. Узнали об открытии и решили прийти. Это такой яркий момент. Свадьба запомнится.

— В Тарусе у нас дача, сюда приехали, потому что здесь в загс очередей нет,— вносит ясность дама, представившаяся: "Теща".

Читают стихи Ахмадулиной. Порой их заглушают ретро-мелодии, несущиеся с реки,— недалеко от сквера пристань и прогулочные теплоходы. Вот и сейчас к ней приближается кораблик с пляшущими на палубе под дождем пассажирами. "Ма-ма-ма... Ма-ма-Мария-ма..." подпевают они магнитофону...

"Русский Барбизон"

Первым Тарусу открыл художник Василий Поленов. В начале 1890-х годов он построил усадьбу в 5 километрах от города (да и сейчас многие туристы попадают в "Поленово" через Тарусу). Поленов сравнил приглянувшийся ему русский провинциальный городок с французским Барбизоном, ставшим в первой половине XIX века популярным местечком среди парижских художников. Вот и в Тарусу потянулись живописцы. Здесь жил Борисов-Мусатов — тут он и умер, простудившись после того, как вытащил из Оки тонущего мальчика. Коровин, Крымов, другие художники приезжали сюда работать.

Затем Тарусу облюбовали писатели. "В городе мещане да купчишки, хотя есть две хороших дачи, где зимуют москвичи",— писал Алексей Толстой в 1916 году. Одной из двух, несомненно, была дача "Песочное" (бывший барский дом разорившегося помещика), где в конце XIX века обосновалась семья Цветаевых. Считается, что они первые московские дачники в Тарусе. Профессор Московского университета, в будущем основатель Музея изящных искусств, Иван Владимирович приезжал в Тарусу с детьми. Марина и Анастасия Цветаевы провели здесь почти все детство, о чем позже вспоминали с большой нежностью. Тарусе посвящены многие ранние стихи Марины Цветаевой. "Песочное" не сохранилось: в советские годы здание было снесено, чтобы освободить место для танцплощадки.

В конце прошлого века память о семье Цветаевых в Тарусе стала возрождаться. В 1992-м, когда отмечалось 100-летие поэтессы, был открыт музей в "доме Тьо". В этом доме жил дед Марины и Анастасии со второй женой, ее и звали Тьо — трудное слово "тетя" маленьким сестрам не давалось. Музей распложен на пересечении улиц Розы Люксембург и Пионерской. Такое соседство символично: в советской системе координат заблудилась русская культура.

Значимая волна интереса московской творческой публики к Тарусе пришлась на 1950-е годы. Константин Паустовский, приехавший сюда в 1954-м, был очарован "живописным городишком": "Всю нарядность Неаполитанского залива с его пиршеством красок я отдам за мокрый от дождя ивовый куст на песчаном берегу Оки". В 1961-м он участвовал в выходе альманаха "Тарусские страницы", куда вошли не издававшиеся произведения Цветаевой, Заболоцкого (и он жил в Тарусе с 1957-го), Слуцкого, Самойлова, Окуджавы, самого Паустовского, репродукции Борисова-Мусатова. Разрешил публикацию секретарь местного обкома по идеологии, то есть московской цензуре альманах не подвергался, что и привело к громкому скандалу. Расправы создателям альманаха удалось избежать благодаря личному обращению Паустовского к Хрущеву. Хотя Паустовский стал почетным гражданином города не за это, а за вклад в тарусские коммунальные достижения: после письма писателя в "Правду" в городе был построен водопровод, заасфальтированы дороги, в том числе трасса до Серпухова, началась активная городская застройка и электрификация окрестных сел.

Озоновый столб и аллея памятников

В коммунальных заботах Константину Паустовскому сегодня наследует глава администрации Тарусского района Евгений Мальцев. "Чем Таруса привлекает гостей?" — спрашиваю его.

— Такая способность Тарусы: человека, хоть раз приехавшего, тянет сюда,— говорит Мальцев.— Я думаю, потому что у нас в космос идет такой озоновый столб, он уникальный. Человек пересекает границу района и попадает в такую ауру, где его просто обволакивает, становится хорошо, и все мысли дурные уходят на второй план. Здесь отдыхаешь, спится очень хорошо, хочется побродить... Прекрасные места. Помимо Оки есть речка Таруса, вода в ней чистейшая, сразу пить можно. Подумайте, четыре памятника за четыре года — это чудо! В каком еще небольшом российском городе вы такое видели!

С памятниками в Тарусе и правда богато, но история с ними складывалась не так чтобы уж очень гладко.

...Известно, что Марина Цветаева просила после ее смерти поставить в городке камень с надписью "Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева". Летом 1962-го цветаевский почитатель, киевский студент Семен Островский, приехал в Тарусу и на берегу Оки на свои деньги установил камень. В советской Тарусе энтузиазм поклонника "поэтессы со сложной судьбой" расценили как самоуправство и через два дня камень увезли и разбили. Новый "цветаевский камень" появился уже с официального разрешения в 1988-м.

О том, что в Тарусе надо установить памятник самой Марине Цветаевой, первой заговорила Белла Ахмадулина. Но эта инициатива тоже оказалась непростой. Противники проекта настаивали на том, что нельзя увековечивать память самоубийцы вблизи храма: городской сквер на берегу Оки, напомним, граничит с собором Петра и Павла. Живописную площадку, борьба за которую, похоже, и составляла суть спора, предлагалось передать под памятник генералу Михаилу Ефремову, уроженцу Тарусы и героическому командующему 33-й армией во время Великой Отечественной войны. То ли Ахмадулина оказалась более убедительной, то ли запала и денег у оппонентов не хватило, но долгая полемика завершилась победой Музы над Марсом: босоногая Цветаева, отлитая в бронзе, стоит в тарусском городском сквере. К тому же вышла неувязочка: Ефремов тоже оказался самоубийцей — по официальной версии в 1942-м он, чтобы избежать плена, застрелился.

Зато другие три памятника, полученные Тарусой в дар от меценатов за последние годы, были открыты без сопротивления. В 2010-м — бюст Ивану Цветаеву, в 2011-м — бюст Ефремову (кстати, в том же году инициаторы получили разрешение от РПЦ на отпевание покончившего с собой генерала), в 2012-м — памятник Паустовскому. Правда, последний вызвал противоречивые отзывы. Смущали художественное исполнение (писатель с собакой на фоне забора) и местоположение (в конце городского сквера, между заведением общепита и спасательным пунктом МЧС).

Открытие в Тарусе памятника Белле Ахмадулиной тоже не обошлось без борьбы за "место под солнцем". В местной прессе разыгрывалась информационная кампания против установки фигуры в 100 метрах от Цветаевой. Исход дела решила "тяжелая артиллерия": с письмами в поддержку проекта к калужскому губернатору обратились Ирина Антонова, тогда директор ГМИИ, и Зураб Церетели, президент Российской академии художеств. И в этом противостоянии "местных" и "московских" победили последние.

Тропа к Цветаевой, Ахмадулиной и Паустовскому зарасти не должна. Хотя бы потому, что пару лет назад пешеходная зона в исторической части Тарусы была выложена плиткой. Но чтобы пройти вдоль берега Оки дальше — к "цветаевскому камню", придется брести по грунтовой дороге. Табличка-стрелка "Камень", видимо, должна помочь тем, кто, заблудившись в грязи, разуверился его найти. Еще дальше по маршруту — "мусатовский косогор", до него добираются единицы. А жаль, здесь похоронен Борисов-Мусатов, на крышке его саркофага спит каменный мальчик (видимо, тот самый, спасенный художником и ставший причиной его гибели). В 1910-м, когда саркофаг был установлен, он не вызвал споров, ведь места на берегу Оки было много, а власти и общественность монументальные споры не вели.

Петухи и гуси в городе Тарусе

На центральной площади у двери продуктового магазина продавщицы громко выясняют, действительно ли там, метрах в ста, у автобуса, доставившего столичных гостей на церемонию открытия памятника, стоит актриса Ольга Остроумова.

— Вон та, с мальчиком,— указывает одна.

— Может, внук? — делится предположением другая.

— Это которая жена Гафта? Нет, не она,— отрезает третья. И женщины расходятся. Магазины в центре Тарусы закрываются рано, в 4-5 часов, может, потому, что рассчитаны в основном на приезжих. Здесь же располагается автовокзал. Последний автобус до Москвы отходит из Тарусы в полшестого. И так немноголюдная центральная площадь мгновенно пустеет. И только редкие бомбилы караулят запоздавших иногородних.

— До МКАДа — 2500, до центра Москвы — 3500,— представляет расценки водитель Коля в растянутом свитере и джинсах. И добавляет: — Дорого, а как иначе? Памятниками сыт не будешь. Нормальной работы в городе нет. Зарплаты низкие. Пятьсот баксов в месяц — это по местным меркам неплохо.

— Да, 10-15 тысяч — средняя зарплата в Тарусе,— подхватывает разговор интеллигентного вида водитель Валера в рубашке и брюках.— Вот и уезжают на заработки в Серпухов, Калугу. А мы тут таксуем. Туристов возим. Иногда по 20 автобусов в день приходит.

Календарь у тарусских таксистов расписан на год вперед: Цветаевский праздник в октябре, музыкальный фестиваль Святослава Рихтера осенью, зимой и летом (знаменитый пианист организовал его в начале 1990-х), в мае Паустовский праздник, летом новый — фестиваль "Петухи и гуси в городе Тарусе"...

А по-другому из Тарусы не уедешь. Еще на рубеже XIX-XX веков жители города, пожелавшие сохранить его уникальность и отгородиться от "понаехавших", заблокировали проект строительства у себя железной дороги. Уже возведенное в центре города краснокирпичное здание вокзала перепрофилировали — сейчас там размещается загс, поставивший штампы в паспортах молодой четы Микимовых. Бывший вокзал служит напоминанием о том, как горожанам однажды все-таки удалось защититься от заезжих чужаков, которые так настойчиво любят их Тарусу.