СК хочет вернуть право самостоятельно возбуждать налоговые дела. Соответствующий законопроект проходит межведомственное согласование. Член экспертного совета при правительстве Александр Починок и председатель общественной организации "Бизнес-солидарность" Яна Яковлева обсудили ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.
Фото: Сергей Киселев, Коммерсантъ / купить фото
До 2010 года следователи могли заводить дела на налоговых преступников на основании информации МВД. Однако по решению Дмитрия Медведева, с тех пор СК имеет право возбудить дело только по материалам налоговых служб. В ведомстве считают, что из-за такого ограничения большая часть налоговых преступлений проходит мимо правоохранительных органов и остается безнаказанными.
— Как вам представляется, есть ли какие-то ошибки в этой логике Следственного комитета?
Я.Я.: Все-таки не все решается путем уголовного преследования, уголовной репрессии. Мне кажется, что та практика, которая началась с 2010 года, когда все-таки нарушения должны были искать и считать их осуществленными с умыслом и уголовно-наказуемыми, все-таки должна инициатива была исходить от налоговиков, как это сейчас и происходит. То, что уменьшилось количество преступлений, которое фиксирует Следственный комитет, который возбуждает дела, — это нормально. Все-таки, когда в деле существует реальное нарушение, которое доказано налоговиками, это более значимое дело, более понятное.
Когда дела возбуждаются оперативниками, совершенно другой язык. Это язык Уголовного кодекса, там совершенно другие понятия. И уже то, что у налоговиков нарушением считается не нарушением, а преступлением, то переходя в уголовную плоскость, это уже широкие и абстрактные формулировки, это другой подсчет ущерба. Уголовный язык отличается от языка Гражданского кодекса, поэтому такая была большая репрессия, 10 тыс. дел возбуждалось ежегодно. Поэтому я считаю, что все-таки нельзя сейчас назад откатываться. Следственный комитет правильно задает тон, налоговых нарушений много, теневой капитал и так далее, но нужно работать тогда с налоговиками как-то.
— Александр Петрович, а вы какие увидели нестыковочки тут?
А.П.: Во-первых, а кто сказал, что преступлений стало меньше, вернее, что они не находятся? Я прошу прощения, но факт преступления надо доказать.
— Я так понимаю, что в Следственном комитете так считают.
А.П.: Второе, наша задача сделать так, чтобы люди и организации платили налоги, на это все должно быть направлено. О наличии признаков состава налогового преступления можно судить только по данным налоговой отчетности. Это как раз должны делать налоговики, объективно оценивая ситуацию. Если видят, что налогоплательщик явно уклоняется, тогда передают дело Следственному комитету. В этом случае у нас даже когда работала налоговая полиция, — а налоговая полиция работала гораздо профессиональнее, чем нынешняя структура МВД, — во многих случаях были ошибки. Ее действия носили в гораздо большей степени обвинительный характер, и задача была не добиться уплаты налогов, а покарать. В этом случае самая стандартная ситуация была уничтожить предприятие, закрыть его, посадить человека.
— По общему мнению, Александр Петрович, у нас вся система правосудия такого карательного плана.
А.П.: Так вот то-то и оно. Нам нужно максимизировать то, что поступает в бюджет, положенные налоги заплатить, штрафы, мы же неслучайно сократили их, они у нас были совсем драконовскими, мы сделали их нормальными, разумными. И еще раз говорю, наша задача объяснить налогоплательщику его обязанности. И если он не понимает, принудить его платить, а не расстреливать и закрывать предприятие.
Я.Я.: Мы с Александром Петровичем абсолютно одинакового мнения, я так понимаю. Я здесь абсолютно согласна. Мне кажется, что уголовная репрессия никогда никого не стимулировала к уплате налогов, к ведению нормальной бизнес-деятельности. Она наоборот загоняла людей в тень. Я считаю, что такой законопроект осуществит сильный откат назад по сравнению с тем небольшим продвижением. Я имею в виду, последние изменения в Уголовном кодексе. Все-таки амнистия прошла, хоть и небольшая, но климат чуть-чуть начал меняться. Если сейчас это вернуть, это, конечно, будет полный беспредел.