Мужчина — в поисках идентичности. Женщина — в поисках мужчины
Фото: Валерий Левитин, Коммерсантъ / купить фото
История перерождения европейского мужчины из "белокурой бестии" в ручное, податливое существо была описана еще Ницше в "Генеалогии морали". Ницше не скрывал свое отвращение к такому перерождению и явно любовался образом "белокурой бестии" как классической и вечной ипостасью мужчины, чем впоследствии понравился идеологам нацизма. Тоталитарные и авторитарные режимы по-прежнему любят брутального мужчину, поскольку они строятся на культе силы и управляются кучкой силовиков разных мастей и оттенков. Эти властные люди терпеть не могут любые отклонения от классической модели мужчины и неустанно борются с альтернативными вариантами мужского поведения, презирая и разоблачая их сущность.
Но феномен, описанный Ницше, имел скорее не политическое, но культурное значение, смысл которого полностью раскрылся после трагедии двух мировых войн. Культура Запада в конечном счете отвергла культ силы, война окончательно вышла из моды. Пацифизм из маргинального явления стал общей тенденцией. Образ мужчины-воина, напротив, был закреплен лишь в узкой сфере необходимой защиты демократических ценностей.
Распад брутального мужчины сам по себе превратился в переодевание в новый, до сих пор не найденный образ. Мужчина оказался в поиске самого себя. Он стал примерять на себе самые разные роли. Это, естественно, сблизило его с историческими переодеваниями ритуального и комического характера. Со всех сторон слышатся иронические аплодисменты, смех, свист. Если мужчина не воин, то кто он?
Мир мужчины превратился в театр переодеваний. В этом театре современная культура подчеркивает радикальные роли, которые резко сближают мужчину с женщиной, превращают в трансвестита, суслика, усатую няню. На самом же деле европейский мужчина скорее склоняется к модели, лишенной признаков агрессивности, но может ли мужчина существовать без признаков агрессивности, не превратившись в "облако в штанах"? В любом случае, сорвавшись с берега брутальных ценностей и не доплыв еще до спасительного берега осознанной свободы поведения, мужчина явно выглядит растерявшейся и даже потерянной фигурой. Отказавшись от культа силы, он невольно поощряет в себе черты слабости, роднящей его со слабым полом. Эта слабость, наполняясь философским содержанием, в конечном счете ведет к долгосрочному свержению капитализма, который, безусловно, поощряет агрессивность мужчины-дельца, мужчины-предпринимателя. Эта же слабость склоняет европейского мужчину к агностицизму, который в неудавшемся мультикультурном обществе вызывает гнев и веру в свою правоту у исламских народов.
Смешно сказать, но в этом противостоянии европейского умерщвления агрессии и архаического культа силы Россия почти бессознательно голосует за архаику. Ей чужды метания и мутации европейского мужчины. Она еще верит в войсковую доблесть полковника. Она против переодеваний, если только они не комичны и не выполнены любимыми актерами ради невинной шутки. Однако современная Россия состоит из двух или даже нескольких Россий, и если в Европе культ силы не моден и с ним бороться — повторять зады, то в этой молодой, параевропейской России есть азарт борьбы с упрямой архаикой, с силовиками в самом широком смысле этого слова. И потому здесь театр мужского переодевания вызывает бурные реакции как власти, так и многих архаических женщин, которым нужна если не "белокурая бестия", то просто не расчлененный на части новыми веяниями "мужик". Они мечтают о таком "мужике", им сладка его брутальность.
Борьба с живучей архаикой требует от мужчин боевых качеств. Вот почему в Москве поиски новых мужских ролей ведутся более драматично, чем на Западе или в Японии. Многочисленные политические запреты вызывают приливы скорее не слабости, а отчаяния, и сближение с женским образом в одежде и поведении порой невольно приобретает смысл отнюдь не моды, а протестного движения. Во всяком случае, нам еще рано превращаться в "облака в штанах".
Так каково же будущее мужчины? Раствориться в унисексе или вернуться к былой агрессивности во имя новых побед? Или подождать подсказки женщин? Все далеко не так просто. Нас ждет ломка сложившихся стереотипов.