Сначала коротко про самого Виана, потому что вдруг кто не знает, а отказать себе в удовольствии хотя бы пунктирно пройтись по его сногсшибательной биографии невозможно.
Он родился в 1920-м в парижском пригороде, имя Борис получил в честь оперы Мусоргского "Борис Годунов". Его мать была арфисткой, а отца в 1942-м убили неизвестные грабители. Он сочинял романы и стихи (под своим именем и еще двумя десятками псевдонимов), употреблял мескалин, исполнял с эстрады собственные песни, писал статьи о джазе, организовывал концерт Дюка Эллингтона в Париже. Он публиковался в журнале Les Temps Modernes, основанном Жан-Полем Сартром, а у его жены Мишель был роман с Жан-Полем Сартром. И он обеспечил мне одно из самых ярких переживаний моей юности.
Когда мне было восемнадцать, это работало как пароль. Прожорливый угорь, каждое утро выползавший из крана в умывальнике Колена, чтобы полакомиться американской зубной пастой, был секретным и в то же время общим знанием, пропуском в особый мир посвященных. Проще говоря — если ты читал "Пену дней" Бориса Виана, ты, считалось, был крут. А если нет — не особенно. То есть "Тошноту" Жан-Поля Сартра можно было не читать, но про "Блевотину" Жан-Соля Партра полагалось знать. Можно было с утра до вечера слушать "Битлз", но восхищаться надо было Эллингтоном, музыку которого Колен превращал в напитки своей пианкоктейльной машиной. А в разгар танцев на вечеринке вполне можно было услышать от кого-нибудь очень изысканного: "важно только в безвкусицу не впасть, не танцевать скосиглаз на ритмы буги-вуги".
С тех пор, кстати, я эту книжку до самого последнего времени не перечитывала — специально, чтоб не потерялось очарование, чтоб не оказалось, что это еще один из специфически нравящихся в юности текстов, который, когда читаешь его потом — в состоянии устоявшегося гормонального баланса,— оказывается претенциозным и надоедливым. И вот сейчас я "Пену дней" перечитала — это прекрасный текст. Прекрасно переведенный Лилианой Лунгиной.
То есть прекрасный, но, конечно, взрослому читателю куда более понятный (в том числе и по линии "Жан-Соля Партра", тонкостей джаза и прочих интеллектуальных ссылок) и от этого теряющий при позднем прочтении часть своего очарования. "Пена дней", наравне с "Над пропастью во ржи", хоть и совсем-совсем по-другому,— один из самых ярких текстов про ощущение юности. В зрелом возрасте про юность и себя юного много чего начинаешь знать и можешь вроде бы трезво оценить, а в этом самом юном не знаешь ничего — просто живешь.
Мишель Гондри задался целью передать это чувство проживания юности в кино. Нельзя сказать, чтоб ему это не удалось вовсе, хотя вообще-то его губит аккуратность. Гондри отнесся к книге Виана, как режиссеры фильмов о Гарри Поттере к своему источнику, хотя сомнительно, чтоб он испытывал схожее продюсерское давление. Его "Пена дней" — почтительная визуализация текста, не лишенная остроумия (особенно по части ретрофутуристического антуража) и нежности (особенно по части Одри Тату), но уж точно не являющая собой никакого особого или неожиданного прочтения.
Хотя может быть это и неплохо. В июне 1959 года Борис Виан пришел в парижский кинотеатр "Марбеф" на премьеру фильма по его бестселлеру "Я приду плюнуть на ваши могилы", вышедшему под "американским" псевдонимом Вернон Салливан. До этого он уже успел обвинить продюсеров в неуважении к источнику и потребовать, чтоб его имя — и придуманное и подлинное — убрали из титров. Во время сеанса Виан потерял сознание — он умер в карете скорой помощи от сердечной недостаточности. Гондри, кажется, делает все возможное, чтобы загладить эту вину кинематографа перед писателем. На его фильме Виан мог бы упасть в обморок, разве только не снеся чрезмерной почтительности.
В прокате с 4 июля