Для стимуляции экономического роста российские власти вскоре могут начать влиять на процент по выдаваемым банками кредитам. Обозреватель "Власти" Сергей Минаев напоминает, что, например, в США было много случаев госвмешательства в банковскую деятельность, но каждый раз от него приходилось отказываться.
По мнению Кремля, локомотивом для российской экономики могут стать низкие процентные ставки по банковским кредитам
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Неделю назад глава Минэкономразвития Андрей Белоусов объявил, что участники совещания у президента поддержали предложение о наделении российского ЦБ правом устанавливать индикативные ставки по кредитам, выделяемым заемщикам российскими банками.
На совещании было решено, что правительству вместе с ЦБ следует представить президенту предложения по снижению стоимости кредитования реального сектора, что должно оживить спрос на кредиты и подстегнуть угасающий экономический рост. "Были поддержаны меры по тому или иному варианту индикативных ставок, то есть установлению некоего ориентира, который должен быть. Сам этот подход был поддержан, и такая работа будет проведена",— заявил Белоусов.
Он пояснил, что индикативные ставки не станут для банков обязательными, а будут лишь служить ориентиром. "Речь не идет о том, что ЦБ будет кому-то что-то диктовать. Речь идет о том, что будут установлены некие ориентиры, и банки и бизнес-сообщества будут видеть, что считает Центральный банк, а что у нас реализуется на практике",— заметил министр, подтвердив, что, таким образом, российский ЦБ разделит ответственность за темпы экономического роста. По словам Белоусова, сейчас ЦБ РФ ориентирован прежде всего на таргетирование инфляции и из-за этого проводит жесткую денежно-кредитную политику. "Поскольку процентные ставки — это реальная проблема, нужно искать какие-то другие способы ее решения. Такой способ мы предложили",— рассказал он.
Белоусов выразил уверенность в том, что эти индикаторы будут соблюдаться. По его словам, сейчас в России 50% кредитов корпоративному сектору на срок один--три года выдают четыре госбанка, а на срок более трех лет эти банки выдают 70% кредитов: "У нас четыре банка держат от 50% до 70% рынка в этом сегменте, и, я вас уверяю, это очень понятливые господа и радеющие за экономический рост, особенно руководство Сбербанка".
Через день после совещания первый зампред ЦБ Алексей Симановский заявил, что сомневается в эффективности лечения замедляющегося экономического роста давлением на стоимость выдаваемых банками кредитов, которое предложило Минэкономразвития, и опасается обратного эффекта — снижения доступности ресурсов для заемщиков.
"У меня есть экспертные сомнения, что такого рода инструментарий будет эффективным и что он сработает в том направлении, в котором предполагают авторы идеи. Банки будут отказывать в кредитах из-за опасения навлечь гнев ЦБ, если ставка по ним будет выше индикативной, а выдавать по низкой ставке не смогут по причине высокого кредитного риска у заемщика",— добавил он.
ЦБР предлагает искать причины затухания кредитного роста в проблемах экономики, а не в банках. "Основной задачей банков... является извлечение прибыли. Было бы странно, если бы банкиры не хотели давать кредиты, тогда они были бы похожи на сельскохозяйственных животных — коров, которые отказываются есть траву, потому что им не хочется давать молока",— сказал Симановский.
К тому же он сомневается в альтруизме банков, которые по собственной воле пойдут на снижение ставок, а механизма, как внимание ЦБ к ставке по кредитам реализовать в надзоре по аналогии с мониторингом ставок по вкладам, он не видит: "Чем выше ставка, тем лучше банк себя защищает... пенять банку за то, что он себя защищает, было бы странно для органа надзора".
В свою очередь, глава Сбербанка Герман Греф отметил: "Очень странная идея, абсолютно нереализуемая. Как вы себе это представляете? Каждый кредит — это индивидуальное сочетание громадного количества факторов риска... Это невозможно, это же не булка хлеба и не бензин АИ-93. Каждая сделка является индивидуальной".
"Мы понятливые и радеющие, но я надеюсь, что это не будет принято никогда. Мы не понимаем, как это может работать. Очень важно, чтобы нас послушали",— отметил глава крупнейшего госбанка РФ.
Власти других стран сейчас сталкиваются с той же проблемой, что и российские, пытаясь сделать так, чтобы политика центробанков влияла одновременно на инфляцию, на производство и на занятость. Еще в 1990-е годы тогдашний глава американской Федеральной резервной системы (ФРС) Алан Гринспен жаловался на то, что устанавливаемые ФРС процентные ставки не влияют на стоимость долгосрочных кредитов, а для производства и занятости важны именно они. Процент по этим кредитам падал независимо от политики ФРС, что Гринспен называл абсолютной загадкой. Тогда некоторые исследователи сочли, что подешевение долгосрочных кредитов связано с тем, что финансовый рынок и вся экономика США стали более стабильными и кредиторы больше не требуют премии за риск выдачи займов. В то же время сменивший Гринспена на посту главы ФРС Бен Бернанке отмечал, что снижение ставок по долгосрочным кредитам в США может объясняться возросшей глобализацией финансовых рынков: иностранцы предъявляют все больший спрос на американские долгосрочные облигации и готовы смириться с их все понижающейся доходностью. Сейчас в США ставка ФРС вообще нулевая, и предполагается, что на кредитный рынок можно влиять только сверхмягкой денежной политикой, которая заключается в том, что ФРС просто покупает за свеженапечатанные доллары государственные и ипотечные облигации на $86 млрд в месяц. В какой-то степени такая печатная политика рост американской экономики действительно оживляет, и безработица действительно снижается. Однако ФРС выражает озабоченность тем, что эти процессы идут недостаточно быстро, зато огромные суммы в конечном итоге через банки попадают на фондовый рынок, и котировки акций растут так быстро, что в какой-то момент рискуют обрушиться, вызвав масштабный финансово-экономический кризис.
Между тем именно США имеют богатейший опыт прямого воздействия властей на кредитную политику частных банков. В 1917 году был принят закон "О торговле с врагом", в котором ФРС разрешалось ограничивать количество потребительских кредитов, выдаваемых банками,— под тем предлогом, что в условиях Первой мировой войны нужно не развивать потребление, а направлять все деньги на военные нужды. Потом закон был отменен, однако в 1941 году вновь возрожден президентом Франклином Рузвельтом: потребительские кредиты были вновь ограничены, уже не только по патриотическим соображениям, но и в интересах борьбы с инфляцией. Ограничением потребительских кредитов занималось подразделение ФРС с напоминающим о советской бюрократии названием "Отдел выборочного кредитного регулирования".
В 1929 году ФРС, озабоченная спекулятивным всплеском котировок на Уолл-стрит, дала указание частным банкам ограничить выдачу кредитов брокерам. Банковские кредиты действительно сократились, но к тому времени кредитный рынок уже состоял не только из банков, но и из кредитов корпораций. Они стали кредитовать брокеров, так как те предлагали очень высокий процент, надеясь компенсировать дополнительные затраты за счет роста котировок акций. Общее кредитование возросло, и дело кончилось биржевым крахом в США и во всем мире.
В 1950 году были введены ограничения на выдачу банками кредитов под залог строящейся недвижимости — предполагалось, что слишком большое такое кредитование вызывает на рынке недвижимости спекулятивный бум и способствует инфляции. Официальной задачей американские власти провозгласили сокращение жилищного строительства на одну треть к концу года. Однако цели добиться не удалось — строительство сократилось лишь на четверть.
В начале 1950-х годов ФРС ввела централизованное установление предельных процентных ставок по ставкам депозитов — предполагалось, что, если банки будут привлекать меньше вкладов, они будут выдавать меньше кредитов, и это поможет снизить инфляцию. Однако к 1970-м годам крупные банки научились получать деньги не только у вкладчиков, но и у финансовых компаний, на которые ограничения по привлечению вкладов не распространялись. Инфляцию победить не удалось, и централизованное установление предельных процентных вкладов было отменено.
В американском случае большую роль играла позиция Конгресса. Скажем, на слушаниях в Конгрессе в 1952 году представители частных банков отметили, что вмешательство ФРС в кредитную деятельность "является крупным шагом в направлении введения правительственного контроля над экономикой", и Конгресс лишил ФРС права такого вмешательства. В 1969-м Конгресс вернул ФРС право вмешиваться в процентную политику частных банков и регулировать размеры выдаваемых кредитов, отметив, что это все-таки поможет бороться с инфляцией. В результате был принят закон о кредитном контроле. Однако это решение Конгресса не было единодушным: республиканцы утверждали, что "закон создает в США настоящее кредитное полицейское государство". Руководство самой ФРС заявило, что не будет применять кредитный контроль, "только если Америка не будет вынуждена вести широкомасштабную войну за свое выживание". Закон был отменен, и контроль был возрожден только в 1980 году: по мнению президента Джимми Картера, он был совершенно необходим для победы над инфляцией. ФРС ввела повышенные резервные требования для банков, выпускающих кредитные карточки. Сократить кредит в результате удалось, но это вызвало глубокий экономический спад, и кредитный контроль снова был отменен.
В общем, можно заключить, что в США прямое госвмешательство в банковскую кредитную деятельность было в основном направлено на то, чтобы банки выдавали поменьше кредитов, не разгоняя инфляцию. В России сейчас обсуждают возможности государства заставить банки выдавать побольше кредитов подешевле, стимулируя экономический рост. В любом случае и там, и там идет речь о вере властей в то, что банки решают все.