Премьера театр
Малый драматический театр — Театр Европы показал премьеру нового спектакля Льва Додина "Враг народа" по одноименной пьесе Генрика Ибсена. Смотрела ЕЛЕНА ГЕРУСОВА.
В России ибсеновского "Врага народа" быстрее вспоминают по названию "Доктор Штокман": именно оно стояло на афишах знаменитого спектакля Московского художественного театра 1900 года, главную роль тогда играл сам Станиславский. Спектакль имел, что называется, политическое звучание. К примеру, в Петербург постановку привезли в 1901-м, и закончился спектакль студенческой манифестацией у Казанского собора и казаками с нагайками. Неудивительно, что реплики доктора Стокмана о том, что "город наш — болото", в Петербурге звучат с особой убедительностью.
После нынешней постановки общественных демонстраций не наблюдается. Несмотря на явно актуальное звучание ибсеновского сюжета, их и не должно быть. Век назад спектакль МХТ согласно пьесе заканчивался призывом к строительству нового человека, даже целого класса новых людей, а доктор Штокман становился одним из самых могущественных в городе людей. Спектакль Льва Додина заканчивается откровенным разочарованием в гражданском обществе как в нравственной силе и глубокой личной трагедией разумного, порядочного, талантливого частного человека — доктора Томаса Стокмана (его в спектакле играет Сергей Курышев), наивно полагавшего своих сограждан столь же разумными и порядочными и горько в этом разуверившегося.
Согласно ибсеновскому сюжету, курортный врач Томас Стокман обнаруживает, что сточные воды предприятий, и в частности заводов его тестя Мортена Хиля (Сергей Козырев), отравляют городской водопровод и превращают местную водолечебницу в источник заразы. Написанный об этом доклад доктор в первую очередь показывает своему старшему брату — мэру города (Сергей Власов). Соображения экологической безопасности меркнут в свете риска истощения бюджета, потери личных дивидендов (доходы многих горожан так или иначе связаны с доходами водолечебницы) и прочих рисков.
Редактор "Народного вестника" (Игорь Черневич) и владелец типографии (Александр Завьялов) поначалу рады возможности выступить против местной власти, по глупости неправильно проложившей водопровод и отказывающейся не то чтобы исправлять, а даже признавать градостроительную ошибку, которая губит здоровье горожан. Но вскоре в силу разного рода личных меркантильных соображений они от этой фронды отказываются. Доктору не дают возможности напечатать доклад на частных основаниях и запрещают выступать на тему водопровода на общественных собраниях. Стокман держит речь на тему зараженного, больного общества и раскрывает пороки "сплоченного большинства", в результате чего на собрании обывателей объявляется врагом народа.
Когда Стокмана на собрании лишают слова, даже звучат всем знакомые реплики про отключенный микрофон, которые, конечно, не Ибсен придумал. В спектакле Льва Додина откровенно совмещаются две территории. Первая — территория ибсеновской пьесы, изрядно сокращенной, лишенной ряда бытовых подробностей и нескольких обывательских ролей. Второе пространство — территория актуального политического памфлета. Тут уж публика рукоплещет: столь актуальным по части обличения пороков общественной жизни оказывается текст вековой давности. Однако финал спектакля уходит от публицистики к печальной философии. Доктор Стокман надевает мягкое вязаное пальто, остается совсем один на сцене и произносит горький финальный монолог, смыслом которого оказывается извечная трагическая способность "сплоченного большинства" в итоге идти против правды. К ибсеновскому финалу добавляются слова о том, что когда-то такое же большинство проголосовало за Варраву. Это жесткий и безнадежный диагноз обществу и одновременно глубокая экзистенциальная драма умного и честного частного человека — неизвестно, как дальше будет жить Томас Стокман, но очень хорошо видно, сколь глубоко он несчастен. И если принять условия игры, следуя которым Томас Стокман обращался в зрительный зал, то виноваты в его трагедии мы.