Корреспондент "Денег" Илья ПЛАКСИН переживал кризис вместе с брокерами. В прошлый вторник, в самый разгар кризиса он находился в одной из московских инвестиционных компаний.
У брокеров невероятно сложно выяснить, который час. Я стоял в центре операционного зала и пытался среди десятка висящих на стене совершенно одинаковых часов найти те, которые показывают московское время. Токио, Нью-Йорк, Лондон, Франкфурт-на-Майне... Наконец-то. В Москве 13:55. До открытия Российской торговой системы оставалось пять минут.
Обычно торги в РТС начинаются в одиннадцать. Брокеры включают компьютеры, вводят котировки акций на экран, берутся за телефоны. Кофе, анекдоты, разговоры с клиентами. Ничего особенного. Подобную картину я наблюдал десятки раз. Однако прошлый вторник не был обычным днем. Утром во всем мире узнали об обвале на Нью-йоркской фондовой, по азиатскому и европейскому рынкам прокатилась волна продаж ценных бумаг. И российская Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг потребовала на три часа отложить открытие РТС. Поразивший мировой финансовый рынок кризис докатился и до России.
Но что такое пять минут? Я не успел толком поговорить с брокерами, как операционный зал ожил. Наперебой зазвонили телефоны, брокеры, путаясь в проводах и воруя друг у друга стулья, разговаривали одновременно по нескольким телефонам, что-то кричали и при этом умудрялись еще молниеносно вводить в компьютер какие-то цифры.
Я все время кому-то мешал. Было ясно, что лучше сейчас не лезть под горячую руку и не приставать с вопросами. Я пошел в курилку, где встретил одинокого брокера, нервно затягивавшегося сигаретой. Я задал самый идиотский вопрос, который только можно было задать в такой ситуации. Я спросил:
— Как рынок?
— Работаем,— брокер был не расположен к общению.
— Долго еще падать будем?
— Посмотрим...
На этом разговор закончился. Докурив, брокер побежал на рабочее место. Я поплелся следом.
Операционный зал встретил меня перезвоном телефонов, криками трейдеров и новым падением индекса РТС. С начала торгов прошел всего час, а котировки акций снизились уже на 10%. Кто-то потерял еще миллион долларов...
За окном падал снег. "Сейчас снег перестанет падать, и акции начнут расти",— человек, уловивший эту странную связь погоды и конъюнктуры, сидел перед монитором и смотрел на графики. "Наверное, аналитик",— подумал я. И спросил:
— Скажите, вы аналитик?
— Аналитик.
— Как вы сегодня работали, когда в РТС не было торгов?
— Работали и довольно успешно, но только на телефонном рынке — как в радиоэфире. Все звонки поступают оператору телефонной биржи, и он пытается свести продавцов и покупателей. Как только это у него получается — "бинго". Сделка состоялась, и брокер получает $50 комиссионных.
— Почему индекс РТС "просел" еще до начала торгов?
— Благодаря телефонному рынку и просел. Страусиная политика не спасла РТС. Они думают, если остановить торги и не следить за рынком, то падение цен остановится само собой. Но когда они вытащат голову из песка и увидят, что на них падает кирпич, будет уже поздно. Извини, мне надо работать.
...Рынок рушился. Это было не снижение, не коррекция, а именно обвал. Я не успевал следить за тем, как меняются цены на мониторах брокеров. "Мосэнерго" — -5% с момента открытия, ЛУКОЙЛ — -6%, "Ростелеком" — -8%. Опять "Мосэнерго" — уже -6,5%. У меня на глазах люди теряли миллионы долларов.
— Кто контролирует обстановку?! — не выдержал я.
— Только на первый взгляд кажется, что вокруг бардак,— ко мне подошел старший трейдер.— Ребята знают, что делать. Это хороший экзамен. Посерьезнее, чем в Минфине.
Двери в операционный зал распахнулись, и в комнату быстрым шагом вошел президент компании в сопровождении еще двух человек. По изумленным взглядам брокеров я понял, что эти двое не только не являются сотрудниками компании, но и вообще никогда здесь раньше не были. Брокеры зашептались:
— Это еще кто?
— Кто его знает? Может инвесторы?
Их рассуждения были прерваны президентом: "Все. Уходим с покупок. Встаем на продажу. Работаем только на клиента!"
Я уже без труда нашел на стене нужные часы: 17.30. В Нью-Йорке открылась фондовая биржа. Начался отсчет новых финансовых суток. В ближайшие 24 часа брокеры всего мира будут смотреть на монитор с динамикой индекса Dow Jones. Ситуация на мировых биржах теперь будет определяться в Нью-Йорке. Я больше не задумывался над тем, почему президент компании появился в операционном зале именно сейчас.
С первых секунд торгов Dow Jones стремительно пошел вниз. За двадцать минут он снизился на 2,5%. Индекс РТС за это время потерял еще 5%. Работа закипела с новой силой.
Люди, пришедшие с президентом, стояли в стороне, изредка отвечая на звонки мобильных телефонов: "Да, на работе... Все падает... Главный индекс тоже падает и очень сильно". Позже выяснилось, что это были очень крупные клиенты компании. Сегодня они решили сами принять участие в игре на фондовом рынке.
С начала торгов в Нью-Йорке не прошло и получаса, когда Dow Jones вдруг замер, а потом медленно, будто борясь с какой-то незримой силой, пошел вверх. Наступил перелом. Продажа акций сменилась ажиотажным спросом на них.
Когда до закрытия торгов в РТС оставалось менее пяти минут, на продажу были выставлены акции ЛУКОЙЛа на $1 млн. Узнав об этом лоте, президент закричал:
— Берем!
— У нас уже нет денег!
— Беру на свои личные!
— Взяли,— выдохнул старший трейдер.
Это была последняя сделка. Брокеры занялись заполнением отчетов о совершенных сделках, а старший трейдер, сладко потянувшись перед монитором, принялся распечатывать коробку с купленной еще утром новой игрой Red Allert...
Dow Jones по-прежнему рос. А назавтра подрастут котировки акций в Азии и на европейских биржах. Пик кризиса миновал.