юбилей балет
На сцене московского Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко гала-концерт в честь своего 275-летия дала петербургская Академия русского балета имени Вагановой. Редкому зрелищу дивилась ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
На этот вечер (по крайней мере, в партер) билетов не продавали: юбилей справляли приглашенные гости во главе со Светланой Медведевой. Однако партер зиял пустыми креслами — изрядная часть высоких персон мероприятие проигнорировала. А зря: подобного зрелища Москва не видела никогда. Режиссер-постановщик концерта Юрий Лаптев смешал советский пафос с искренним преклонением перед императорской властью. Каждый из двух актов открывали медные трубы и люди в военной форме: Центральный концертный образцовый оркестр военно-морского флота имени Римского-Корсакова разражался то "Торжественной фанфарой", то "Коронационным маршем", то "Гимном великому городу".
Под раскаты державной меди на заднике мелькали симультанно скомбинированные видеокадры: крутились стрелки курантов; мраморный амур, задумчиво подперев щеку, глядел на зрителей; Николай II и его семья милостиво обходили приближенных; солдаты времен Первой мировой бросались в окопы; крутились исполинские шестеренки — словом, стремительно бежало время. Точкой отсчета служила беглая вязь декрета Анны Иоанновны, 4 мая 1738 года распорядившейся отдать в обучение французскому танцмейстеру Ланде шесть мальчиков и шесть девочек — этот день и считается датой основания петербургской балетной школы. Видеокадры императорского автографа с придыханием прокомментировал глубокий закадровый голос: "Высочайшей рукой начертано — повелеваю". Тут же перед зрителями возникла и сама императрица в виде гигантского портрета от пола до колосников — на ее фоне похожие на куколок детишки, одетые в камзолы и платья с кринолинами, танцевали старинный менуэт под скрипку "учителя Ланде".
Видеооформление делал безымянный художник, который откликался на названия концертных номеров с наивным буквализмом. Написано "па-де-де из "Корсара"" — пускаем по кулисам и заднику снасти и паруса (даром что речь идет об интимном свидании в глубине грота); сказано "Эсмеральда" — значит, химеры от пола до потолка (хотя цыганка пляшет в покоях знатной соперницы). "Венецианский карнавал" танцевали под водой — волны каналов перекатывались по всей сцене. В комнатке затрапезного отеля, где миловались Манон и кавалер де Грие, бурно развевалась исполинская розовая занавесь, а адских красок сказочный городок из "Щелкунчика" являл собой диковинную смесь из минаретов, четвериков православных церквей, кремлевских стен, китайских мостиков и куполов мечетей.
Такой концерт можно было бы показать и на 225-летии академии Вагановой: в программе (за немногими исключениями) отсутствовал даже намек на то, что в нашем балете за полвека произошли хоть какие-то изменения. Из того, что не смог бы увидеть на юбилейном мероприятии Никита Хрущев, было адажио из "Летучей мыши" Ролана Пети, чисто исполненное выпускниками петербургской академии (ныне премьерами Венской оперы) Ольгой Есиной и Владимиром Шишовым. Еще — дуэт из "Манон" Макмиллана, который Диана Вишнева пылко, но не слишком гладко станцевала с бразильцем Марсело Гомесом, да убогое "Болеро" в постановке Николая Андросова, в котором Фарух Рузиматов упоенно демонстрировал свое не по возрасту ладное полуобнаженное тело. Эти отступления от патриотической линии выглядели идеологическим просчетом, ведь об отечественных хореографах--выпускниках Вагановки, ковавших славу отечественного балета (хотя бы о Льве Иванове, Юрии Григоровиче, Олеге Виноградове, в конце концов — Джордже Баланчине, о корнях которого обычно не забывают петербуржцы), в концерте не напоминали ни слова, ни па. Зато о невозвращенцах (Макаровой, Барышникове, Нурееве), бежавших от советского строя и творческой рутины наподобие той, что переполняла юбилейный гала, закадровый голос, проявив чудеса идейной эквилибристики, сообщил, что они "волею судьбы покинули Ленинград для того, чтобы мир снова узнал русский балет".
Нынешних петербургских звезд мирового уровня представляла (помимо Дианы Вишневой) лишь Ульяна Лопаткина с неизбежным "Умирающим лебедем", которого она танцует без всякой сентиментальности, но с изысканной патетикой: кажется, что ее Лебедь умирает не просто так, а за высокую идею. Неожиданностью стала лопаткинская Эсмеральда, впервые исполненная ею в Москве в выигрышном партнерстве с высоким и стройным Андреем Ермаковым,— правда, балерина предельно упростила виртуозную коду, зато обводки в адажио и па-де-бурре в вариации были безукоризненны.
Ученики младших и старших классов академии Вагановой показывались в массовых номерах. И хотя петербургская школа может похвастаться новейшими достижениями (в частности, хореографией Начо Дуато), в программе они отражены не были. Судя по нудному "станку" из "Класс-концерта" Константина Сергеева, в Петербурге до сих пор царит мода конца 1970-х: ногами девушки быстро шевелить не умеют, зато задирают их как можно выше, на арабесках оттягиваясь на опорной ноге. Старшеклассники прыгают "животами", а старшеклассницы мучительно перекашиваются на больших па-де-ша. Вращаются дети ни шатко ни валко, так что неудивительно, что недавняя выпускница академии Кристина Шапран, ныне ведущая балерина музтеатра Станиславского, позорно провалила па-де-де из "Корсара". Что, впрочем, не снимает вины с худрука театра и партнера Кристины Игоря Зеленского, выставившего на всеобщее обозрение свою неподготовленную подопечную.
В целом же юбилейный концерт для сановной публики доказал, что традиции для петербургского балета превыше всего: созданный 275 лет назад для ублажения Анны Иоанновны и утверждения превосходства империи на балетном поприще, он не изменяет этой цели и по сей день.