В своем втором кинофильме "Жить" театральный драматург Василий Сигарев развивает затронутую им в дебютной картине "Волчок" тему загробной жизни — на этот раз страшный уральский сказочник пытается проникнуть в мир мертвых сразу с трех сторон, складывая повествование из трех историй о потере самых близких людей. Эти три истории неравноценны и неравноправны, поскольку в одной из них участвует любимая актриса Василия Сигарева Яна Троянова — с нее картина начинается, ею и заканчивается, на ней сосредоточено внимание автора, и в общем-то само название "Жить" можно интерпретировать как цитату из "Волчка", в котором трояновская героиня постоянно твердила: "Я хочу жить, жить, жить".
Вполне последователен и постоянен режиссер Сигарев не только в вербальном, но и в визуальном плане: в прошлый раз ключевой метафорой, обозначающей круговорот вещей в природе, служил вертящийся волчок, теперь — крутящееся колесо велосипеда, на котором ездит один из персонажей, перемещающийся в мир иной. Такой очень конкретный, понятный, лобовой символизм по-прежнему, как и в "Волчке", является главным изобразительным приемом Сигарева-кинематографиста, рассказавшего на пресс-конференции, как важно для него было, чтобы в кадре непременно была ГРЭС, символизирующая посреди застывшего зимнего пейзажа пульсирующий ручеек жизни.
Фото: International film festival Rotterdam
Смерть в фильме "Жить" решительно атакует по трем фронтам: героиня Яны Трояновой теряет мужа (Алексей Филимонов), которого убивают гопники в электричке по дороге с венчания; у спивающейся вдовы (Ольга Лапшина), чуть не лишившейся родительских прав, погибают дочки-близнецы, а обладатель метафорического велосипеда (Евгений Сытый) утопится, аккуратно оставив на берегу не только велосипед, но и ботинки — и тем самым нанесет сильную психологическую травму своему маленькому сыну. Линия с велосипедистом, пожалуй наиболее слабая в картине, служит в основном для структурной стройности — трехсложная композиция, конечно, красивей, чем двухсложная, хотя и на две истории у Василия Сигарева едва-едва набирается мыслей и наблюдений о смерти и о том, как она действует на оставшихся в живых. Коротко говоря, наблюдения эти сводятся к тому, что либо живой отказывается верить в смерть и продолжает считать мертвых живыми либо начинает считать мертвым себя. Героиня Яны Трояновой просит священника, который венчал ее с погибшим мужем, отпеть ее как мертвую и даже предлагает купить гроб. Ольга Лапшина в самой психологически сокрушительной сцене фильма произносит монолог о том, что же это за законы такие — сначала детей забирают, потом живьем хоронят. Осиротевший мальчик уходит из дома с привидением папы, которое ему ближе, чем сварливая мать и отчим. Выглядит все это в каждом случае максимально театрально, хотя это не обязательно значит "плохо" и "фальшиво" — в конце концов, Гамлет тоже общался с тенью своего отца, что не делает шекспировскую пьесу менее убедительной.
Высокопарные заявления о том, что "Жить" — это не совсем фильм, обоснованны: это скорее развернутый репортаж с похорон, позволяющий не только наблюдать различные (точнее, довольно одинаковые в своей воспаленной надрывной эмоциональности) проявления человеческого горя, но и пытающийся заглянуть чуть дальше: что происходит потом, когда гроб засыпан землей и окончены поминки, и надо идти домой, где теперь пусто, тебя больше никто не ждет, и не на кого выплеснуть то, что происходит в душе. И вот тут возникает ощущение, что об этом "дальше" и "потом" Василий Сигарев не то ничего не знает своего личного, особенного, не то стесняется об этом личном говорить, уходя либо в наивный, общеупотребительный мистицизм с привидениями, либо в символику, иногда довольно банального толка (крупный план фигурки ангела на подступах к церкви или внезапное появление белой лошади — это то, без чего действительно страшный фильм о смерти спокойно мог бы обойтись), и в итоге выруливая на своем украшенном разноцветными бумажками велосипедике к пошлости о том, что жизнь продолжается, берет свое и надо жить во что бы то ни стало.