Прошел месяц с начала работы нового правительства. Первые шаги команды Кириенко были усугублены забастовками шахтеров и беспрецедентным финансовым кризисом. В конце мая неожиданную остроту приобрел вопрос взаимоотношений власти и СМИ. Об итогах первого месяца работы и самых актуальных задачах правительства на ближайшее время вице-премьер БОРИС НЕМЦОВ рассказал редактору отдела информации Ъ ЕЛЕНЕ Ъ-РУЗАКОВОЙ.
"В некотором смысле я теперь начальник Чубайса"
— Борис Ефимович, в новом правительстве кроме формального изменения вашей должности изменился и круг ваших обязанностей. Серьезные ли это для вас перемены? Как вы себя чувствуете в новой команде?
— Безусловно, круг моих обязанностей расширился — это видно по количеству ведомств, которые я теперь курирую непосредственно. Но для меня это не главное. Важно, что изменился характер работы и ее темп. Проекты, которые в прошлом правительстве проходили через Белый дом в течение шести-семи, а иногда и восьми месяцев, в новом правительстве проходят порой за несколько часов.
Нагрузка у меня стала гораздо больше. Премьер в силу возраста, характера, интеллекта и своего опыта работает в более жестко-динамичном ритме, чем Виктор Степанович. И естественно, все люди, которые с ним работают, должны успевать. В том правительстве мы с Чубайсом сами определяли темп работы, поскольку большая часть реальной ответственности лежала на нас. Хотя, конечно, руководил правительством Черномырдин. Но темп задавался в наших кабинетах. Сейчас темп задает премьер.
— Сергей Кириенко советовался с вами по кадровым вопросам при формировании кабинета?
— Было дело. Он привык работать в коллегиальном режиме. Это его стиль. Один, ни с кем не посоветовавшись, он решений практически не принимает. Я считаю, что это правильно. Потому что слишком много решений, если они ошибочны, могут больно ударить не только по правительству, но и по стране. Естественно, он прислушивается к мнению разных людей. В том числе и к моему.
— Ужесточение налоговых мер было изначально заложено в программе нового премьера. В связи с финансовым кризисом эта проблема вышла сейчас на первый план. Являясь, куратором трех самых крупных должников, как вы к этому относитесь?
— Мы вместе разрабатывали план действий правительства. И вместе его осуществляем. Поэтому естественные монополии, которые я курирую,— и железные дороги, и "Газпром", и РАО ЕЭС — в течение нескольких последних дней резко погасили свои долги.
— Но ведь обещали погасить больше...
— Я же не сказал, что они погасили все. Они резко сократили свои долги. Это правда. Обещали, действительно, больше. Но ничего. Еще не вечер. Будут платить.
— Вам не кажется странным, что естественные монополии опять недоплачивают свои долги именно в тот момент, когда Анатолий Борисович Чубайс едет в Вашингтон просить денег?..
— Извините, я вас перебью. Он поехал не просить денег для правительства. Цель его поездки я назвал бы информационной.
— Значит, именно когда он уехал с этой информационной целью, отправляют в отставку Александра Починка и опять отодвигают уплату долгов естественным монополиям.
— Это не так. Никакой связи тут нет. Существуют графики погашения, есть договоренности — они их выполняют без особых запозданий. Все идет в рабочем порядке.
— Вы теперь в новом правительстве как куратор РАО ЕЭС выступаете в роли начальника Анатолия Борисовича?
— В некотором смысле. Но отношения наши не изменились. У нас с Анатолием Борисовичем независимо от того, какое социальное положение занимает он или я, отношения не меняются. Могу сказать почему. Потому что эти отношения к служебным не относятся. Они дружеские.
— Я хотела узнать ваше мнение по поводу перспектив Анатолия Борисовича как публичного политика.
— Насколько мне известно, Анатолий Борисович не горит желанием заняться публичной политикой. С другой стороны, он, как человек государственный и очень влиятельный, в стороне от политических процессов не останется. Но сейчас у него другие задачи. Как человек конкретный, он сосредоточился на решении хозяйственной, важной для страны и в этом смысле политической задачи. Я не думаю, что он при этом лелеет мысль о том, чтобы стать публичным политиком.
— Как вы, курируя "Газпром", относитесь к заявлению Рема Вяхирева, что он "всем, чем может" будет поддерживать Виктора Черномырдина на выборах?
— С уважением. Рем Иванович общается с Виктором Степановичем около 30 лет, и было бы странно, если бы в трудную для Виктора Степановича минуту он сказал, что не будет его поддерживать. Я уважаю позицию Вяхирева в этой части. Что касается финансовых вопросов... Если его поддержка Черномырдина дойдет до нарушения законодательства, то, значит, он будет наказан.
— Вы сами встречались с Виктором Степановичем после отставки? Ведь в последнее время у вас были очень хорошие отношения...
— Они такими и остались. Но тут такая история... Я его все время приглашаю к себе в гости. А он, поскольку за все время нашей работы — мы вместе проработали год и шесть дней — в моем кабинете был всего один раз, не может переступить психологический барьер. Я его по-прежнему воспринимаю как начальника, а он меня — как подчиненного. Поэтому встречаемся вне стен Белого дома.
— Когда-то давно Виктор Степанович о вас говорил, что вы такой человек, который при наличии задачи, долго не размышляя, встал, побежал, не принимая промежуточных решений. С тех пор вы изменились?
— У Виктора Степановича спросите, изменилась ли его позиция. Я считаю: есть задача — я ее решаю. Например, Кириенко поставил задачу довести до Госдумы пакет законов. Срок — сутки. Десять законов. Мы с этой задачей справились.
— Вы хотите сказать, что не заметили за собой никаких перемен? А политологи считают, что вы осознанно меняете имидж.
— Да? А как я его меняю? Расскажите. У меня нет имиджмейкеров...
— Вы стали значительно спокойнее. Почти не делаете громких публичных заявлений. В таких случаях говорят: ушел в тень. Так изменились обстоятельства?
— Просто стало больше работы. Рутинной, скучной работы, которая неинтересна для обсуждения. Моя цель — что-то конкретное сделать. Поэтому думать о том, что я теряю как политик, не имеет смысла. Зарабатывать политические очки — это не работа в правительстве.
— То есть вы от этой цели отказались?
— Сейчас у меня одна цель — в кратчайшие сроки переломить ситуацию. В прошлом году, если вы помните, мы жили в режиме постоянного кризиса и выяснения отношений. Сплошные конфликты: у Думы с правительством, внутри правительства, между магнатами и правительством. Все эти конфликты сделали позитивную часть работы практически невидимой, хотя она была. Сейчас наступила другая эра — нужно меньше обращать внимание на внешние факторы и больше сосредоточиваться на решении скучных, но необходимых задач.
У наших олигархов денег нет
— Как вы считаете, с каким из кризисов — социальным или финансовым,— которые пришлись на первый месяц работы нового правительства, труднее было справиться?
— Гораздо труднее преодолеть финансовый кризис. Финансовый кризис был предопределен дефицитом бюджета, который покрывался за счет заимствований. Заимствования достигли опасной черты.
То, что сделало сейчас правительство,— это беспрецедентный шаг, который, на мой взгляд, надо было сделать года два назад. То есть резко сократить расходы и сделать все для увеличения доходов.
— Но увеличить доходы в бюджет можно было только за счет сбора налогов. Два года назад — когда, по вашему мнению, надо было это сделать — за сбор налогов отвечал в должности вице-премьера министр внутренних дел Анатолий Куликов. Если глава МВД с такими широкими полномочиями не смог увеличить собираемость, какие основания думать, что сейчас Борис Федоров с этим справится?
— Здесь я могу высказать только свою точку зрения, она может и не быть официальной. Мое мнение вот в чем: в России, как известно, нет привычки платить налоги, но действующая система налогообложения аналогична общепринятым системам стран западной демократии. Она не хуже и не лучше, она именно такая. Причем, например, в Германии эта система еще более запутанна, в Швеции — кошмарная система, в Японии — не лучше. Система налогообложения хорошей быть не может нигде. Тем не менее у нас за основу взята "продвинутая" система. Мне кажется, что для эффективного сбора налогов нужно осуществить радикальную налоговую реформу. Не с косметическими изменениями ставок того или иного налога, а саму систему сборов сделать как можно более примитивной. Например, обратиться к историческому российскому опыту, когда каждый десятый рубль купца зачислялся в казну.
Мы пытаемся сейчас это сделать в части малого бизнеса. То есть ввести налоги не в зависимости от добавленной стоимости или прибыли, а установить фиксированную ставку платежа по основным фондам, которые есть у малого бизнеса. Если это ресторан, то надо платить, например, $1 в месяц с квадратного метра площади. И точка. Все.
— Но решением этой проблемы в сфере только малого бизнеса бюджету сильно не поможешь...
— Неправильно. Абсолютно не согласен! Малый бизнес дает уже кое-где до 40% налогов. Было бы здорово, если патентная система уплаты налогов была распространена на многие виды деятельности. К сожалению, не получится сразу. Пока она действует только в двух областях: в малом бизнесе и в гигантских проектах, связанных с добычей полезных ископаемых в рамках соглашений о разделе продукции. Здесь сделано то, что даст реальную собираемость. В остальных — нет. Я это понимаю. И драматизм ситуации в том, что мы должны произвести налоговую реформу во всей экономике. Но мне кажется, что поступательное движение в правильном направлении — это лучше, чем косметический ремонт.
— Не проще было правительству сейчас не опираться на западные кредиты под долгосрочную налоговую реформу, а попросить денег у своих олигархов?
— А у них таких денег нет. Они только щеки надувают. А как до дела дойдет, у них нет ничего.
За телевещание все будут платить одинаково
— Еще одной проблемой, обострившейся в конце мая, стал вопрос о взаимоотношениях власти и СМИ. В кулуарах прошедшего в Москве Всемирного конгресса прессы обсуждался уже подготовленный новый проект правительства, по которому должны измениться расценки на телевещание. Измениться, разумеется, не в лучшую сторону для частных телекомпаний. Что это за проект?
— Слухи о повышении расценок для частных телеканалов — это ложь, которая сознательно распространяется теми, кто не хочет ясных правил в системе телерадиовещания. На самом деле есть проект в правительстве, по которому предлагается уравнять тарифы для государственных и негосударственных компаний. Для частных компаний это означает снижение тарифов, а для государственных — повышение.
— Чей это проект?
— Я инициатор.
— Когда эти новые тарифы вступят в силу?
— Я надеюсь, что в этом году. Нужно еще согласование с Госкомсвязью, с Минфином. То есть требуются еще некоторые бюрократические процедуры.
В чем суть проекта? Вещь довольно очевидная и понятная — все должны быть в равных условиях. Никаких двух тарифов быть не может.
Проект этот определит и новый порядок лицензирования. Сейчас идет пиратский захват частот для телевещания. Кто ближе к телу руководства бывшего Гостелерадио, тот и получает право на вещание, особенно в региональных системах. Пиратство не потому, что на ТВ работают одни гангстеры, а потому, что нет никаких правил получения лицензий. В новом правительстве есть четкое убеждение, что с этим надо заканчивать. Заканчивать мы будем чисто рыночным способом: если на один канал претендует больше одной компании, то устраивается аукцион на право получения лицензии. Кто больше заплатит — тот и выиграет. Это остановит андерграундные способы получения лицензий. Хотя, может быть, это и делается с большим опозданием. Сейчас лицензия стоит столько, сколько 5-7 минут рекламного времени. Дело даже не в цене. Дело в отсутствии правил. Теперь они будут.
— Вопрос о стоимости сигнала для вновь создаваемого государственного холдинга. Вы сказали, что стоимость повысится.
— Я должен уточнить, что частные компании ОРТ и НТВ тоже вещают по государственным расценкам... Все будут платить одинаковые тарифы.
— Не секрет, что второй канал уже очень сильно задолжал...
— Не только второй канал. ОРТ тоже сильно задолжало.
— Значит ли, что образование нового холдинга позволит "списать" все долги преобразованной телекомпании?
— Нет. Есть правила реструктуризации долгов. Компания может в рамках 395-го постановления правительства о реструктуризации работать как любая другая. Для того чтобы реструктурировать свои долги, нужно обратиться в правительство.
— Полная монополия государства в области распространения телесигнала сохраняется? Предполагаются ли какие-либо решения правительства по приватизации в этой отрасли?
— Плохая идея. Государственная монополия на распространение сигнала должна остаться.
— Навсегда?
— Что навсегда, я не буду говорить. Но планов приватизации ОРТПЦ нет.
— Как вы относитесь к антимонопольному законодательству в области СМИ?
— Очень положительно. К сожалению, тут очень актуален вопрос отношений государства и электронных СМИ. Я не стал бы говорить о каких-то сложностях между государством и прессой. Потому что на газетно-журнальном рынке есть действительная конкуренция. И действительно, несмотря на то, что прессой зачастую владеет ограниченное число людей, тем не менее конкуренция видна. Идите в киоск, и вы увидите прямо противоположные точки зрения на один и тот же вопрос. Что касается электронных СМИ, особенно общенациональных, здесь, мне кажется, нечего ругать те или иные каналы или быть ими недовольными. Наивно и глупо власти так себя вести. Нужно делать все, чтобы помимо нескольких общенациональных каналов появилось еще несколько десятков. И роль государства должна состоять в том, чтобы всячески стимулировать развитие общенациональной системы телевещания. Я понимаю, что это дорогие проекты, они, по нашим оценкам, возможно, будут стоить $5-6 млрд. Но убежден, что только тогда, когда эта сфера будет демонополизирована, разговор о чрезмерном влиянии владельцев электронных СМИ на власть исчезнет сам собой.
Почему я разделяю печатные СМИ и электронные? Потому что электронные СМИ находятся в состоянии чрезмерной монополизации и захвата этого мощнейшего информационного ресурса узкой группой лиц. Давить на этих людей бесполезно, потому что, даже если их задавить, на их место придут такие же, но с другими фамилиями. Поэтому единственная возможность — это создать жесткую конкуренцию.
— Что-нибудь сейчас делается в смысле этой демонополизации?
— Антимонопольное законодательство существует. И оно распространяется на электронные СМИ. Другое дело, что оно не может быть эффективным в условиях слаборазвитой системы телевещания. Мы должны признать, что в России недоразвита в технологическом и техническом плане сама система. Поэтому проблема взаимоотношений электронных СМИ и власти решится сама собой. Но не сразу, а тогда, когда будет принесено много денег и много новых собственников придут в этот бизнес.
— Все, что вы говорите, подразумевает единую политику по отношению к СМИ. На сегодняшний день получается так, что у власти в лице правительства нет никакой единой программы.
— Но есть принцип. Не нужно под каждую задачу писать программу. Есть базовые принципы — я вам их назвал: гласная система отбора участников этого бизнеса, равные условия и создание условий для привлечения в этот бизнес новых капиталов. Этого, по-моему, достаточно.