В переполненном Кремлевском дворце спектаклем "Дом священника не потерял своей привлекательности, а сад — своего великолепия" завершились московские гастроли труппы Мориса Бежара "Bejart ballet Lausanne", организованные Альфа-банком. Спектакль, посвященный умершим от СПИДа Фредди Меркьюри и Хорхе Донну и одетый погибшим Джанни Версаче, оказался триумфом покойников. Балет запомнился только музыкой (Queen в сочетании с Моцартом неотразимы), костюмами (всевозможные комбинации форм при аскетизме цвета обворожительны) и кинофрагментами сжигающего себя Хорхе Донна в роли Нижинского, божьего клоуна.
Бежар всегда ставил балеты о себе, кому бы ни посвящал их и чью биографию ни избирал бы в качестве либретто: по его спектаклям публика всего мира жадно изучала метаморфозы духа и повороты жизни хореографического гуру. Три года назад хореограф признался: "Моя жизнь после 'Жизни' (балет 1985 года.— Ъ) вообще меня больше не волнует". И это неволнение Бежара при всей громкой яркости и моторной подвижности "Дома священника..." превращает спектакль о любви и смерти в гибрид безразмерного клипа с гигантским дефиле.
Как подсчитали дотошные немцы, с 1980 года по 1995-й Бежар поставил восемьдесят балетов — по пять-шесть в сезон. "Дом священника..." был призван остановить конвейер: хореограф хотел высказаться о главном. Но технолог победил художника: цепь проиллюстрированных песен осталась набором эпизодов, вопль Жиля Романа "Мы любили, отчего же любовь объявила нам войну?" остался лишь звуком.
Своим российским почитателям, несколько обескураженным нынешними гастролями, семидесятилетний мэтр разъяснил собственную метаморфозу в только что переведенных мемуарах: "Они обращаются к тому, кто умер,— наверняка этот кто-то был мною, но позавчера или 20 лет назад".
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА