Член экспертного совета по вопросам свободы собраний ОБСЕ, завкафедрой публичной политики Высшей школы экономики профессор НИНА БЕЛЯЕВА объяснила корреспонденту “Ъ” ВИКТОРУ ХАМРАЕВУ, почему власть и полиция должны защищать митингующих, а не штрафовать их.
— Новые, до 1 млн руб., штрафы за нарушение порядка на митингах стали практически действующими. Осталось только, чтобы закон о штрафах был подписан президентом и опубликован.
— Не могу назвать законом то, что будет подписано и опубликовано. Как правовой акт он несостоятелен. И нарушает абсолютно все принципы, которые выработаны международными организациями для гарантий свободы мирных собраний.
— Всякая свобода имеет границы, за которой возникают обязательства, а значит, и ответственность.
— У нас любят этот советский тезис: «есть права, должны быть и обязанности». Его любители стараются не замечать, что Конституция ведет речь о «правах и свободах человека и гражданина». Право — это возможность человека беспрепятственно пользоваться тем, что должно обеспечить для него государство. Отсюда право на труд, право на образование. А свободы даны человеку от рождения. От государства не требуется ни усилий, ни финансов, чтобы создавать эти свободы. От него требуется защищать эти свободы от любого посягательства.
— Государство так и сделало: защитило свободу мирных собраний от посягательств провокаторов. И никаких репрессий: наказывать будут исключительно рублем.
— Провокаторов будут наказывать в последнюю очередь, если их найдут. Тех, кто 6 мая устроил драку вместо митинга, до сих пор ищут. Зато организаторы митинга уже наказаны. Именно их и будут наказывать «миллионным рублем» при новом законе. Да, это не репрессии. Но это устрашение, причем не тех, кто готовится к провокациям. Это устрашение тех, кто готовит мирный митинг, демонстрацию, прогулку.
— А разве организаторы не несут ответственность за поведение тех, кто они вывели на улицы?
— Не несут. Люди во всем мире выходят на улицы с единственной целью — выразить свое отношение (акции протеста, фестивали в поддержку чего-либо, кого-либо) или же заявить о себе (марши и парады меньшинств — национальных, религиозных, сексуальных). Те, кто организует эти собрания, заранее сообщают о своих целях. И если кто-то из граждан решил присоединиться, то это его личный выбор. Поэтому на митингах каждый его участник индивидуально отвечает за свое поведение.
— Выходит, можно устроить драку и за нее не спросят, если это драка на митинге?
— Спросят по всей строгости, но только за драку. И спрашивать надо с участников драки, а не с участников митинга. 6 мая омоновцы должны были задерживать парней в масках, которые ввязались в драку. Но они в ярости стали хватать тех, кто подвернулся под руку, а в заключение «свинтили» организаторов митинга — Удальцова и Навального. Полиция и, похоже, другие органы власти не понимают, что их задача — обеспечить мирное собрание, защитить от провокаторов тех, кто вышел на мирное собрание. Омоновцы обязаны были отсечь провокаторов и драчунов, чтобы все остальные многие тысячи граждан могли провести свою мирную акцию. Именно такой подход рекомендует Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
— Европа сейчас, какую страну ни возьми, сама пустила в ход полицейские дубинки.
— И уже начались тщательные разбирательства каждого случая их применения. Оправданным их применение может быть, лишь когда агрессивная толпа или отдельные манифестанты перешли к насилию или погромам. Если во время митинга никто ни с кем не дерется и никто не бежит крушить витрины магазинов, жечь машины, то митинг считается мирным собранием граждан.
— А если митингующие обзывают омоновцев или несут транспаранты с лозунгами на грани мата?
— Это не выходит за рамки мирной акции. Поэтому среди полицейских нужно проводить целенаправленный отбор тех, кого можно допускать к работе на уличных акциях. «Взрывных» и обидчивых личностей нужно отсеивать сразу.
— То есть оскорбления со стороны мирных манифестантов омоновцы должны воспринимать хладнокровно. А если в них полетели бутылки, куски асфальта?
— А разве омоновцы не подготовлены к такому сценарию? Они выходят в оцепление в касках, бронежилетах со спецсредствами как раз на случай бутылок и булыжников. Но государство обеспечило их за свой счет этой «броней» только для того, чтобы они могли задержать метателей бутылок и булыжников, оградив от них мирное собрание. Повторяю, полиция выходит на уличные акции для защиты свободы мирных собраний. Потому организаторы и подают уведомления о митинге в органы власти — только для того, чтобы привлечь полицию для своей защиты. А наша полиция, похоже, выходит на улицы только для того, чтобы защитить себя. Всех митингующих она воспринимает нарушителями, а любой митинг — прямым нарушением общественного порядка.
— Если в тебя полетел камень, разве найдешь метателя в толпе?
— Профессиональный полицейский найдет. У каждой организации, у каждого политического или общественного деятеля есть своя предыстория, которую правоохранительные органы отслеживают тщательным образом. Полиция хорошо осведомлена, кто способен на беспорядки и провокации, а кто просто мирный манифестант. Когда была команда, наша милиция, помнится, задерживала активистов-лимоновцев прямо на выходе из дома, чтобы не допустить их к участию в запланированной массовой акции. Эти задержания были противозаконны, но доказывали, что по части знания бузотеров наша милиция-полиция вполне профессиональна.
— Но 6 мая организаторы шествия фактически дезинформировали органы власти. Полиция готовилась к акции в 5 тыс. человек, а пришло раз в десять больше.
— С декабря 2011 года на акции оппозиции приходит людей значительно больше, чем указывается в заявке. И полиция до 6 мая успешно справлялась с незапланированным наплывом публики. «Строго установленная численность» — это абсурд для массовых собраний. Ни один организатор митинга не способен спрогнозировать, сколько граждан откликнуться на его призыв.
— Значит, регулировать численность ОБСЕ тоже не рекомендует?
— Не рекомендует. Как и устанавливать «единое специальное место» для проведения массовых акций, как это теперь в России предусматривается новым законом.
— А как же Гайд-парк в Лондоне?
— Вы думаете, это единственное место в Лондоне, где разрешены собрания? Таким местом может быть любая точка публичного пространства, пользоваться которой митингующие могут на равных с пешеходами, «дачниками», водителями. А у нас теперь могут быть введены штрафы за перекрытие автотрасс, за порчу зеленых насаждений и проч. Кроме того, ОБСЕ признает «стихийные собрания». Если бы их признавали у нас, то чествование чемпионов мира по хоккею должно было пройти в день возвращения нашей сборной в Москву, а не неделю спустя. В итоге команду победителей провезли по пустой Тверской, вдоль которой чемпионы увидели только пешеходов, спешащих по своим делам. Но у нас делят акции на «санкционированные» и «несанкционированные», что само по себе противоречит нашему же законодательству, и потом штрафуют. А еще ОБСЕ рекомендует контрдемонстрации, одновременные собрания…
— И никаких ограничений?
— Есть ограничения, к примеру, на проведение акций возле объектов ядерной энергетики. Но эти ограничения страна должна вводить не потому, что среди манифестантов найдется диверсант, который взорвет режимный объект. Их можно вводить лишь на случай возникновения нештатной ситуации на объекте, из-за чего митингующие могут пострадать.
— На эти рекомендации у значительной части политиков имеется возражение: Россия — суверенная демократия и не надо Европе навязывать свои «хотелки».
— Во-первых, не навязывают, а рекомендуют. Во-вторых, рекомендации разрабатывались по итогам обобщения положительного опыта в сфере свободы собраний всех 57 стран, входящих в Совет Европы и ОБСЕ. Обобщением занимался экспертный совет по вопросам свободы собраний при Бюро по демократическим института по правам человека ОБСЕ. Совет экспертов, созданный в 2003 году, разработал «руководящие принципы по свободе мирных собраний». Этот документ действует уже шестой год. А в-третьих, Россия полноправный член Совета Европы и всех его подразделений, включая экспертный совет по вопросам свободы собраний. Поэтому если кто и навязывает нам какие-то стандарты, то это мы сами. Новый же закон нарушает абсолютно все рекомендации ОБСЕ. Значит, у граждан есть все основания обращаться за защитой в Европейский суд по правам человека и, возможно, даже настаивать на внеочередном рассмотрении своего заявления.