Выставка современное искусство
В "Цехе красного" на "Винзаводе" и в галере "Триумф" открылась двухчастная "Ретроспектива" Александра Виноградова и Владимира Дубосарского. Отходы художественного производства с интересом изучила АННА ТОЛСТОВА.
Формального повода для ретроспективы у Александра Виноградова и Владимира Дубосарского никакого нет: каждый из них, удачно совмещающих статус суперзвезд современного искусства с членкорством в Российской академии художеств, по отдельности чуть-чуть не дотягивает до круглой даты 50 лет, а дуэту В&Д осталось еще немного до 20-летия. Да и материала для ретроспективы, собственно, тоже нет. То есть картин самые плодовитые живописцы современности написали, похоже, столько, что их хватило бы на три Третьяковки, только все давно разлетелось по частным и корпоративным коллекциям. Посему ход, придуманный для "Ретроспективы", гениален в цинизме, конгениальном самому художественно-жизненному проекту Александра Виноградова и Владимира Дубосарского "Картины на заказ": выставить все, что залежалось в мастерской как брак или недоделки. Ход этот мог прийти в голову разве что таким циникам, как галеристы "Триумфа", известные тем, что заставляют художников плясать под дудку собственных творческих амбиций. Но на этот раз и художники не из тех, кем легко манипулировать, и цинизм оказался вполне уместен.
Неликвиды (впрочем, возле картин, висевших в "Триумфе", мгновенно появились красные кружки) дают пунктирное представление о многих сериях В&Д. В голубой безмятежности "Под водой" порхают золотые рыбки и длинноногие фотомодели, Человек-паук развалился среди цветочков на берегу "Бухты Радости", а прекрасные химкинские дамы учатся бальным танцам, пока их кавалеры в майках-алкоголичках и трениках толкутся у ломбарда на станции, осыпаемой дождем обойных розочек. Догадаться, почему именно эти работы попали в разряд "творческих неудач", практически невозможно. Может быть, потому, что выглядят жидковато на фоне обычной виноградовско-дубосарской живописи, перенасыщенной образами, как и весь наш насквозь медийный, рекламный и гламурный, мир. Жидковаты они настолько, что подчас и вовсе абстрактны: самое большое и многословное — с жирафом, оленятами, пляжниками под российским флагом, Дианой-лучницей в стрингах и прочей абракадаброй — полотно "С чего начинается Родина", написанное в соавторстве с группой приглашенных самодеятельных художников вроде банкира Петра Авена, окружают две "Белые картины". Этикетка сообщает, что над белым диптихом В&Д работали аж десять лет, с 2002-го по 2012-й — видно, минимализм дался им труднее всего.
Это только вчуже кажется, что последнее слово на похоронах живописи должно быть односложно, как "Черный квадрат". Александр Виноградов и Владимир Дубосарский начали свою похоронную речь в середине "лихих девяностых" и до сих пор не могут поставить точку. Вернее, ставят ее ежечасно, но не одной какой-нибудь минималистской антикартиной, а, напротив, погонными метрами максималистских полотен, на которых их виртуозная и беспринципная кисть может изобразить все что угодно. Хочешь — оргию на колхозном поле, достойную пера Владимира Сорокина, хочешь — гопников в Химках, достойных пера Захара Прилепина. Поначалу проект (а точнее, перформанс, растянувшийся почти на 20 лет) под названием "Картины на заказ" воспринимался как попытки реанимации живописи, с которой, дескать, никак не могли расстаться два выпускника Суриковки, набившие руку на советской живописно-оформительской халтуре и прикрывающие ностальгию по комбинатской мазне постмодернистской игрой в цитаты. Апофеозом чего можно считать написанное специально для Третьяковки попурри "Времена года русской живописи", где рыловские лебеди в голубом просторе нагоняют шагаловских любовников, а петров-водкинский красный конь припустился за брюлловской всадницей. Разоблачительная "Ретроспектива", вывалив на зрителя новую порцию погонных метров, когда брак уже не отличить от товара, прошедшего контроль качества, в очередной раз показывает, что живописцы-концептуалисты с горькой иронией сознают всю бесперспективность реанимационных мероприятий в отношении покойника. Над изысканным трупом которого если и выть, то лишь сквозь видимый миру смех. Как воет волк над телом тающего снеговика в их бесподобной "Оттепели".