Национальную театральную премию получила "Пьеса без названия"
Объявлены имена лауреатов национальной театральной премии "Золотая маска". Финальной церемонии, кажется, втайне боялись все съезжавшиеся в понедельник вечером во МХАТ имени Чехова — и организаторы премии, и члены жюри, и номинанты, и просто приглашенные. Суеверная тень памятного всем прошлогоднего скандала, после которого сама идея премии едва не приказала долго жить, витала над продолжавшимся почти две недели фестивалем "Золотая маска". Теперь в Союзе театральных деятелей могут перевести дух: кажется, пронесло. Обиженные есть и сегодня, но никаких сотрясений основ премии не ожидается. Все кончилось хорошо, во всяком случае, в драме, у кукол и в балете обошлось без драм.
Когда члены экспертного совета "Золотой маски", обнародовав список претендентов, объясняли, что стремились не столько собрать под крышей номинации безусловные шедевры (то, что таковых много не найдется, было ясно заранее), сколько представить некий "срез" прошлого сезона, провести своего рода социологическое исследование современного российского театра, экспертов дружно заподозрили в желании оправдать собственную небрежность и очевидные несовершенства процедуры номинирования. В первые дни фестиваля, каюсь, меня самого так и подмывало присоединиться к активным критикессам-кликушам, которые после каждого спектакля с грозными криками "Кто это привез? Кто это выдвигал?" охотились по театральным фойе и гардеробам за испуганными членами экспертного совета.
Но эксперты не врали. И, как оказалось, со своей задачей справились весьма успешно. Конечно, торжественная скука, три с лишним часа царившая в зале на невыносимо претенциозном и при том вопиюще неумелом "Живом трупе" Омского театра драмы, столь же далека от достойных поощрения национальной премией качеств, как и простодушная честность намерений Минусинского драматического театра, показавшего на "Маске" не лишенную смысла, но невыразительно-бедную "Чайку". Разумеется, аккуратный, грамотный "Войцек" петербургского Открытого театра, поставленный под очевидным влиянием Льва Додина, не мог всерьез тягаться с "Пьесой без названия" самого Додина. Ясно, что демократично-грубоватая, хотя сделанная с умением и вкусом "Зойкина квартира" Новосибирского "Красного факела" никаких новых перспектив провинциальному русскому театру не открывает, а московский "Вишневый сад" Юрия Погребничко не свидетельствует ни о чем, кроме того, что режиссер верен себе, который год ставя в одном и том же подвале в сущности один и тот же спектакль — хотя и под разными названиями.
Но каждый вечер на "Маске" ни в чем не повторял предыдущий. Пейзаж русского драматического театра открывался зрителю со всеми его пригорками и ручейками, колдобинами под ногами и миражами на горизонте. Театры, криво шлепающие по родному бездорожью с котомкой великой традиции на спине, встретились на "Маске" с вышедшими на удобную, ровную дорогу европейского профессионализма. Единственный фестиваль российского масштаба, "Золотая маска" поставила перед театром как культурным институтом то самое зеркало, на которое неча пенять. И если бы с финальными поклонами последнего спектакля "Маска" завершалась, никто бы не удивился. Задача жюри в этой ситуации казалась абсурдной и нерешаемой. Определять лучших из тех, кого нельзя сравнивать,— задача не для серьезных профессионалов. Как если бы пришлось сформировать олимпийскую команду на основе физкультурного парада.
Как ни странно, именно это и удалось сделать. Благодаря не только разуму жюри, но и наличию в номинации спектакля Льва Додина. Отрыв "Пьесы без названия" от остальных претендентов показался жюри столь очевидным, что впервые за годы существования "Маски" было решено не разделять номинации "лучший спектакль" и "лучший режиссер". С этим можно было бы поспорить. Скажем, будь жюри персонифицировано в моем лице, номинации были бы по-прежнему разделены и "Маска" за режиссуру досталась бы Генриетте Яновской ("Гроза" Московского ТЮЗа). Важно, что все несогласия обусловлены поправкой на разницу вкусов, которую следует признавать и которую глупо отрицать, если речь идет о честном конкурсе. Когда в прошлом году сразу тремя премиями был одарен средний спектакль Омской драмы, одной этой поправки, казалось, было недостаточно для объяснения нелепого решения.
В этом году принято решение, с которым можно не соглашаться, но нельзя не уважать. Этого достаточно, чтобы назвать его безупречным. Точно так же, как на вопрос, почему Инне Чуриковой, Наталье Теняковой и Эре Зиганшиной предпочли Надежду Маркину (это решение я и уважаю, и подписываюсь под ним), есть один исчерпывающий ответ: просто потому, что больше понравилась. Просто потому, что слушались только своего вкуса. Что касается Сергея Юрского, то собственно игра его в мхатовском спектакле "После репетиции" была, скорее всего, для жюри не так важна. Отсутствие явных фаворитов сделало "мужскую" номинацию соревнованием не ролей, но имен. Поэтому никаких конкурентов у Юрского не было.
Его "Маску" вручили Наталье Теняковой, потому что сам Юрский ставит спектакль в Японии. Додин в зале тоже не появился: гастролирует где-то в Италии. Не поднялся на родные подмостки и преподающий систему Станиславского в Испании Олег Ефремов. Он получил спецприз жюри, фактически третью (после актрисы Воронежской драмы Риммы Мануковской и Михаила Ульянова) "Маску" "За честь и достоинство".
Отсутствие лауреатов было единственным разочарованием от вручения "Золотой маски". Непредсказуемого Владимира Мирзоева, с треском провалившего прошлогоднюю церемонию, в этом году сменил осмотрительный Алексей Бородин. Вечер прошел вполне светски и чуть скучновато, как и положено респектабельному мероприятию. Не было слез счастья и выкриков негодования. И со сцены не повторяли, как год назад, по поводу и без повода обязывающее словосочетание "национальная театральная премия". Что свидетельствует о том, что "Золотая маска" действительно может таковой стать.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ