Телеведущий Михаил Шац рассказал о своем опыте работы наблюдателем в Санкт-Петербурге политическому обозревателю "Коммерсантъ FM" Станиславу Кучеру.
С.К.: На прямой связи, не побоюсь этого слова, родственник одного из присутствующих в студии. А именно Михаил Шац. Михаил работал наблюдателем в Питере. Расскажи, пожалуйста, свои впечатления.
М.Ш.: Впечатления мрачные достаточно.
С.К.: Питер — город такой.
М.Ш.: Нет, Питер для меня город совсем не мрачный. Дело не в этом. А вот сегодня у нас довольно мрачно впечатление. Я уже говорил, конечно, что если ты работаешь, например, в реанимации, то спрашивать тебя о смертности, наверное, глупо, потому что смертность в твоем отделении гораздо выше, чем по стране. Мы как в скорой помощи ездили в мобильной группе только по нарушениям. Поэтому я видел только нарушения. Возможно, я поэтому преувеличиваю масштаб. Но это было масштабно.
С.К.: Можно примеры конкретные? Вот что такое нарушение? Потому что очень много о них говорят, а примеров приводят не так много.
М.Ш.: Самое массовое нарушение это было недопущение и изгнание наблюдателей из участковых избирательных комиссий. В основном, пострадали наблюдатели от Прохорова. Причем история эта началась накануне выборов.
С.К.: Вчера был скандал большой, да?
М.Ш.: Да, и это похоже на какое-то предательство внутри штаба. Потому что были поданы какие-то фальшивые аккредитованные наблюдатели, видимо, каким-то образом туда вошедшие, члены администрации Санкт-Петербурга. И когда настоящие наблюдатели приходили на участки, им говорили, что наблюдатели от Прохорова уже есть. Таким образом, около нескольких сотен наблюдателей вообще не попали на участки. Потом их начали изгонять. Выгоняли по разным причинам. Довольно быстро многих изгнали. Я видел удаленных даже членов избирательной комиссии с правом решающего голоса. Я и с совещательным голосом видел удаленных, и с правом решающего голоса тоже. Вот потом я видел много чего.
Например, я видел участок-фантом. То есть, участок как бы существует, нам звонит наблюдатель и говорит: вот я на участке 70, Зеленый переулок, дом 1, его здесь нет. А в ЦИКе мне говорят, что он есть и работает, они с ним связываются по телефону. Мы приходим, а там дверь закрыта, никто нам не открывает и чего они там голосуют, служащие жилкомсервиса, дворники и сантехники, мне, конечно, сложно сказать.
Примеров очень много, на самом деле.
С.К.: И что теперь, вот конкретно, люди, которые все эти нарушения выявили, вы их как-то фиксировали. Что с этим будете делать? Или посмотрели, сказали, что нарушений много, нарушений полно и все, проехали?
М.Ш.: Понимаешь, Станислав, мы имеем дело с системой, с огромной армией людей, которая работает на эти нарушения. И самое страшное состоит в том, что люди, вот мы, например, пытаемся подать жалобу, ведь для того, чтобы возбудить судебный иск, нам нужна правильным образом оформленная жалоба, зарегистрированная, на которой поставлена определенная печать, определенное количество подписей. И вот эти председатели уездных участковых избирательных комиссий или там члены территориальных избирательных комиссий просто смотрят тебе в глаза и говорят: мы эту жалобу подписывать не будем.
С.К.: Они мотивируют как-то это, когда вы им задаете вопрос, почему?
М.Ш.: "Потому что не будем" — вот такие ответы устраивают тебя? Или, например, вот квинтэссенция сегодняшнего впечатления — это фраза, которую мне сказал полицейский, когда я пытался прорваться в территориальную избирательную комиссию, чтобы выяснить, почему туда с 7.30 утра, а дело было в районе 4-х дня, не пускают наблюдателей. Наблюдателей и членов территориальной избирательной комиссии, которые должны там быть с 7.30 утра.
Вот они с 7.30 стоят, мы подъезжаем туда, это здание администрации одного из районов города, стоят два полицейских, сержанты, и я стучусь туда, выяснили все обстоятельства, я стучусь, звоню, пытаюсь дверь открывать. Стоит сержант, я ему говорю: "Господин сержант, у вас тут закон нарушают". А он мне говорит: "Вызывайте полицию".