Страшнее атомной войны

Фундаментальная наука и выживание человечества в третьей мировой войне

       Реальная возможность масштабной техногенной или экологической катастрофы в любом большом городе — это кошмар, который стал частью жизни каждого из нас, хотя и вытеснен на периферию сознания. Ни одно государство не может сейчас игнорировать эту проблему. Но для ее решения требуются совместные международные усилия. Необходимо найти новые фундаментальные научно-технические решения, сформулировать новые подходы. Министр науки России ВЛАДИМИР ФОРТОВ и председатель Российского фонда фундаментальных исследований МИХАИЛ АЛФИМОВ совместно с рядом зарубежных ученых--руководителей научных учреждений мирового уровня выступают сегодня через нашу газету с проектом организации международного сотрудничества в области технологической и экологической безопасности.
       
       Большинство стран мира тратит огромные средства на защиту от нависших над человечеством катастроф, не менее опасных, чем ядерная война.
       Сюда относятся природные, техногенные и экологические катастрофы, экономические кризисы, саморазрушение гигантских городов, взрывы массового насилия, пандемия терроризма, потеря управления глобальными системами телекоммуникаций, истощение природных ресурсов. Этот перечень далеко не полон. Человечество становится все уязвимее к таким катастрофам, хотя затраты на их предотвращение продолжают расти.
       Фундаментальная наука открывает для выхода из тупика принципиально новые возможности, и мировое сообщество не может позволить себе их игнорировать. Для реализации этих возможностей, как правило, необходимо международное сотрудничество на переднем крае современной фундаментальной науки, в том же духе новаторства и ответственности, каким отличались научные проекты военного времени. Здесь обсуждается, с чего начать: как определить серьезные возможности такого рода и дать им ход.
       Существующие технологии защиты от катастроф позволяют предотвращать немалую часть ущерба. Однако факторы, дестабилизирующие нашу цивилизацию, берут верх, и масштаб возможных бедствий быстро растет. В любую минуту может случиться катастрофа, которая унесет миллионы жизней, вызовет мировую экономическую депрессию, сделает крупную территорию непригодной для обитания, нарушит военное равновесие в "горячем" регионе. Причиной такой катастрофы может быть землетрясение, выброс техногенного радиоактивного материала, извержение вулкана и многое другое. К тому же каждая страна зависит теперь от событий вне ее контроля, в других частях мира. И лишь чуть дальше на горизонте, в масштабе десятилетий, растут угрозы устойчивому развитию человечества.
       Дальнейшее повышение расходов на применение и совершенствование известных технологий не только малореально, но само по себе и не исправит положения. Для выхода из тупика необходимо обратиться к ресурсам фундаментальной науки, вопреки французской пословице "Никто не доволен своим богатством, но каждый доволен своим умом". С незапамятных времен фундаментальная наука снова и снова выручала человечество, открывая новые пути преодоления кризисов. Достаточно вспомнить антибиотики, электронику, синтетические материалы, генную инженерию.
       Фундаментальные исследования последних лет продолжают эту традицию: они указывают неожиданные, революционные возможности для защиты человечества от многих надвигающихся угроз. Перечислим для конкретности некоторые (далеко не все) из намечающихся возможностей такого рода.
       В области защиты от катастроф:
       Нейтрализация крупных радиоактивных захоронений. Прогноз геологических стихийных бедствий. Инженерная стабилизация мегалополисов. Обнаружение химических взрывчатых веществ (для борьбы с терроризмом). Контроль телекоммуникационных систем управления и связи. Прогноз социальных, экономических и политических кризисов.
       В области обеспечения устойчивого развития:
       Создание новых материалов, новых источников энергии и новых форм транспорта. Переработка гигантских масс отходов. Поиск крупных месторождений полезных ископаемых.
       Разумеется, речь идет о возможностях, относящихся к конкретным разделам этих проблем, а не о проблемах в целом. Для реализации таких возможностей необходимы научные суперпроекты. Они неизбежно будут слишком революционными, чтобы вовремя получить необходимую поддержку. Классический пример: предложение английских физиков о разработке радара перед второй мировой войной. Оно встретило возражения как отвлечение средств от "более приоритетных" задач, включая совершенствование аэростатов воздушного заграждения. Предложение было принято в результате вмешательства премьер-министра У. Черчилля, и радар спас Англию в первый период войны. А трагический пример — предложение академика Л. В. Канторовича (впоследствии Нобелевского лауреата по экономике), сделанное в конце 1941 года: применить недавно открытое им линейное программирование, чтобы оптимизировать маршруты поездов. Это предложение было отвергнуто как нереальная фантазия, хотя дало бы многократное увеличение пропускной способности железных дорог (во время войны!).
       Оба примера иллюстрируют едва ли не главную трудность в организации таких проектов: по самой своей природе они не могут быть организованы в рамках уже существующих приоритетных программ (например, радар не мог бы разрабатываться по программе развития звукоулавливателей противовоздушной обороны).
       Однако эти проекты не потребуют чрезмерных расходов — для них достаточно небольшой части тех средств, которые так или иначе направляются на аналогичные цели. Более того, на некоторых проектах может быть сосредоточена конверсия оборонных научно-технических центров; их теперешняя конверсия слишком часто разменивается на мелочи. Препятствие к организации этих проектов может быть прямо противоположным недостатку финансирования: они будут стоить миллионы, а не миллиарды долларов, поэтому им труднее дойти до инстанций, обладающих необходимыми полномочиями.
       Осуществление такого рода суперпроектов потребует международного сотрудничества. Оно позволит получать результаты, недостижимые для каждой отдельной стороны, и как минимум сэкономит каждой стороне время и затраты.
       Немалую роль в таком сотрудничестве может сыграть Россия. Хотя российская фундаментальная наука и переживает весьма трудные времена, она сохранила огромные ресурсы: элитные научные коллективы, уникальные экспериментальные установки и системы наблюдений; в более широком плане — научные школы мирового уровня с традиционно глубокой связью абстрактных и экспериментальных исследований.
       Итак, правительства знают о тупике, и фундаментальная наука может его преодолеть. Как связать их между собой? Основное препятствие — губительная потеря интереса к фундаментальным исследованиям после конца холодной войны, а со стороны научного сообщества — фаталистический недостаток настойчивых конкретных инициатив. Опасности мирного времени лишь сравнительно недавно приблизились к военному уровню. Поэтому в мирное время еще нет ни традиции, ни механизма, благодаря которым наиболее важные и революционные идеи могут быть разработаны и рассмотрены достаточно быстро.
       Центральный вопрос — где серьезные предложения о таких суперпроектах? Чтобы поддержать инициативу ученых в этом направлении, можно предложить следующий простой механизм: объявить конкурс на сжатое (порядка пяти страниц) изложение идеи такого проекта. Жюри, составленное из ученых высшего уровня, поддержит достаточно обоснованные идеи грантами на разработку подробных предложений. Эти предложения явятся сами по себе конечным продуктом конкурса. Они составят конкретную инициативу научного сообщества: как оно берется помочь миру справиться с надвигающимися опасностями.
       Характер конкурса потребует некоторых отклонений от обычного порядка присуждения грантов. Целесообразно придавать больший вес предыдущим достижениям авторского коллектива; дать авторам возможность ответить на возражения и установить короткий (6-8 месяцев) срок на всю процедуру, чтобы ориентироваться не на импровизации, а на серьезные заделы.
       Успешный опыт аналогичных конкурсов (с более ограниченными целями) есть у Национального научного фонда США и университета Пурдью. Проведение такого конкурса соответствует и задачам РФФИ.
       Мы говорим здесь о фундаментальных исследованиях. Нет сомнения, что и в прикладной науке назрели столь же важные проекты. Их лучше рассматривать отдельно, с жюри иного профиля.
       Сразу же возникает очевидный вопрос: кто будет финансировать осуществление этих проектов? Исторический опыт и, если угодно, вера в науку дают уверенность, что некоторые проекты сами найдут себе поддержку: их будет немыслимо не осуществить. Тогда источник финансирования определится содержанием проекта. Это может быть одно или несколько правительств, консорциум крупных фондов, международные организации или промышленность. Затраты на гранты тысячекратно окупятся, если хотя бы один проект оправдает ожидания. Вспомним хотя бы, сколько сотен миллиардов долларов тратится без большого эффекта на безопасность радиоактивных захоронений, защиту от стихийных бедствий и от других угроз, перечисленных в начале этой заметки. И вспомним лазер, телевидение, полупроводники, биотехнологию — все они возникли в результате фундаментальных исследований.
       Дадим теперь слово скептикам.
       — "Фундаментальные исследования непредсказуемы, но неизменно приводят к важнейшим приложениям. Лучший способ их получить — не требовать их заранее". Наш ответ — речь идет об исследованиях, где такие приложения уже намечаются.
       — "Фундаментальные исследования пользуются большим уважением и поддерживаются по мере возможностей, но имеются, к сожалению, и более срочные проблемы". Мы говорим именно о таких проблемах: о том, как вывести из тупика разорительные попытки справиться с ними с помощью неадекватных методов.
       — "Если такие проекты действительно возможны, они бы вошли в программы развития науки, национальные или международные". Здесь говорится о более краткосрочных и узких проектах (о "десантных операциях"). Они помогут и реализации программ в целом.
       — "Оправданны ли столь панические нотки?" Речь идет об общепризнанных опасностях, на защиту от которых направляются огромные средства.
       — "Почему бы тогда не поддерживать только практически важные исследования, а остальные пока отложить?". Это невозможно, как невозможно поливать только яблоки, а не всю яблоню: научная работа требует профессиональной атмосферы. Кроме того, это было бы близоруко: мы бы упускали все больше непредвиденных возможностей.
       — "А почему такие проекты не появляются постоянно?" Они и появляются, и в основном в частном бизнесе, например в биотехнологии. Но мы говорим о проблемах, доверенных большим национальным или международным бюрократиям, вокруг которых сформировался свой большой бизнес. Им естественно объяснять слабость результатов недостатком своей доли госбюджета.
       — "Значит, снова просьба увеличить вложения в науку?" Мы говорим о помощи со стороны науки.
       Что если таких проектов не найдется? Это будет первый случай в истории, и он скажет что-то новое о состоянии современной науки. Но мы уверены, что этого не случится.
       Если разум и здравый смысл возьмут верх над близорукостью и инерцией мышления, повсеместно усилившимися после конца холодной войны, третья мировая война будет вестись объединенным человечеством против надвигающихся угроз его выживанию и устойчивому развитию. Мировое сообщество пока не осознало, что оно уже вовлечено в эту войну. Сигналом к пробуждению могут быть миллионы жертв, экологическая и экономическая катастрофы глобального масштаба. Мы предлагаем здесь конкретный первый шаг к объединению ресурсов мировой фундаментальной науки для выполнения ее исторической миссии перед лицом беспрецедентных угроз нашей цивилизации.
       
       М. Алфимов — председатель Российского фонда фундаментальных исследований, М. Интрилигатор — профессор экономики и политических наук Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, США, В. Кейлис-Борок — директор Международного института теории прогноза землетрясений и математической геофизики РАН, Р. Корелл — зам. директора Национального научного фонда США, В. Куртийо — директор Института физики Земли в Париже, В. Фортов — министр науки и технологий России.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...