В Казани при поддержке администрации президента и Министерства культуры РФ прошел фестиваль «Территория». Рассказывает АЛЛА ШЕНДЕРОВА.
«Территория» выезжает из Москвы не впервые. Два года назад обширная программа прошла в Перми, ударную дозу «Территории» получил прошлой весной Берлин, а в начале осени — Сочи (см. „Ъ“ от 14 сентября). И вот теперь пять дней Казани, где, как говорят организаторы, пришлось показать усеченную версию того, что планировалось,— принимающая сторона не выполнила своих обязательств. Программа, как и прежде, поделена на две части — «искусство сейчас» (выступления тех, кто уже достиг высот мастерства) и «искусство завтра» — читки и мастер-классы, которые мэтры проводят для будущих актеров и режиссеров: к казанским студентам добавилось 50 человек из России и ближнего зарубежья.
Программу читок, куратором которой стал режиссер Марат Гацалов, решено было делать в нетеатральных помещениях — зале Дворца земледелия, мемориальном музее Горького и даже анатомическом театре. Самое сильное впечатление осталось от «Иллюзий» Ивана Вырыпаева. Недавний выпускник Льва Додина Семен Александровский, делавший читку вместе с казанскими артистами, предложил зрителям следовать за исполнителями по комнатам музея Горького. Монологи двух престарелых супружеских пар, начавшиеся со вполне традиционного признания в любви, произносились сперва в светлом холле, потом, по мере того как запутывались отношения между героями,— звучали в коридорах и переходах, а неожиданная развязка происходила в подвале. В итоге «Иллюзии» показались готовым оригинальным спектаклем. Отучить студентов от штампов, сбить с проторенных троп старался и режиссер Клим (легенда «Творческих мастерских» Юрий Клименко). Его четырехдневный мастер-класс — нечто среднее между сеансом гипноза и занятием по контактной импровизации, пользовался бешеным успехом.
Рискованным экспериментом могло показаться решение арт-дирекции привести в Казань спектакль Акрам Хана «Вертикальная дорога». Ведь участники «Территории» — будущие драматические артисты, а Хан — представитель современного танца, смешавший contemporary с элементами древней индийской техники «катак». Однако спектакль, начавшийся под покашливание и скрип кресел, за пару минут заворожил зал. Предыдущие российские гастроли Хана были в 2002-м — он был гостем московского NET. За эти годы не только техника, но и философская осмысленность его спектакля достигла таких высот, какими может похвастаться разве что Жозеф Надж. Тревожно капающая вода и стекающий по полупрозрачной завесе свет. Завеса вспухает, «рождая» восьмерых странников, застывших на пустой сцене. Светло-бежевые приталенные хитоны придают группе сходство с древним изваянием. Парню с копной волос (харизматичный Салах эль-Броги — альтер эго Хана, который на это раз не танцует) достается роль протагониста и Поводыря: он взмахивает рукой, и «скульптурная группа» оживает, испуская облачко гипсовой пыли. Юмор здесь так же легко сочетается с трагизмом, как величественная статика — с взрывной пластикой. Одно состояние прорастает в другом, как в музыке (ее автор — модный в Британии Нитин Соуни) сквозь скрипку начинает слышаться метроном или барабан.
«В столь быстро движущемся мире я склонен двигаться против течения, в поисках того, что можно назвать духовными, вертикальными связями»,— объясняет свой замысел Акрам Хан. Поводырь в его спектакле одушевляет семерых странников, заставляя идти за собой. Сравнение с Моисеем, водившим евреев по пустыне, чтобы избавить от рабства, напрашивается само собой. Вообще, спектакль мусульманина Акрам Хана кажется на удивление христианским. Причем в финале Хан почти дословно воспроизводит излюбленную метафору русского театра, рифмующего смерть с освобождением души. Впрочем, каждую сцену здесь можно трактовать по-разному. Ведь чем дальше идет спектакль, тем крепче догадка: Поводырь на самом деле окружен лишь роем воспоминаний. И тогда «Вертикальная дорога» — предсмертное прощание человека со своим прошлым, а семь спутников — его разные жизненные ипостаси. Последним, самым ярким воспоминанием оказывается любовь. Нежнейший дуэт заканчивается внезапной разлукой — похоже, любовников разъединяет песчаная буря. Когда она рассеется, семеро окажутся за полупрозрачной завесой: их руки тянутся к Поводырю, как лучи меркнущего света. Но его восхождение закончено, свет гаснет и ненужная земная завеса падает, открывая абсолютно пустую сцену.