Много сотен лет назад закончилась война богов и титанов. Боги победили, заточили титанов в недрах Тартара, сами же воссели на Олимпе. Еще они создали людей, но те через некоторое время решили, что сами справятся, и почти перестали в богов верить. Очень зря, потому что царь титанов Гиперион (Микки Рурк) бежал из своего заточения и стал собирать армию негодяев, чтобы освободить остальных титанов, уничтожить олимпийцев и установить в мире новый порядок. Опорой сопротивления боги выбирают юношу Тезея (Генри Кэвилл). Он — обычный крестьянин, атеистически настроенный, но воспитанный при этом самим Зевсом (Люк Эванс). Тезей попадает в плен к Гипериону, бежит оттуда вместе с красавицей-жрицей Федрой (Фрида Пинт) и ехидным рабом Ставросом (Стивен Дорфф), отправляется искать таран, которым Гиперион собирается разрушить тартарские стены, а потом становится предводителем человечества в финальной битве. По дороге, само собой, появляется минотавр — впрочем, совершенно неканонический.
Тарсем Сингх, переехавший из Индии в США из-за страстной жажды заниматься кино и ставший успешным клипмейкером и режиссером рекламы, выпускает по фильму раз в пять лет. Он — автор, с одной стороны, полностью мейнстримовый, увлеченный большими зрелищами, а с другой — предельно не поточный. Первой его полнометражной работой был дурацкий, но мудреный триллер "Клетка" с Дженнифер Лопес, второй — милое детско-сюрреалистическое "Запределье" про дружбу больной девочки с печальным каскадером и выдуманный ими сказочный мир. "Бессмертные" — третья картина и, кажется, это именно то, ради чего он когда-то взялся за камеру.
Напрашиваются сравнения с двумя фильмами — прошлогодней "Битвой титанов" Луи Летерье и "300 спартанцев" Зака Снайдера, самой изощренной картиной последних лет на античные мотивы. Фильм Летерье был ординарным блокбастером с попыткой подгонки мифологии к стандартной приключенческой схеме с рассуждениями о том, что герой (там был не Тезей, а Персей) должен не плошать вне зависимости от благорасположения богов. В строении сюжета и в интонации Сингх идет практически той же дорожкой. Только совсем другой походкой. "Бессмертные" — может быть, самая свободная в отношении с традицией киноинтерпретация античной мифологии. От классических героев остаются разве что имена и смутные биографические намеки. Место действия — некое абстрактное мифическое пространство. Самое греческое, что тут есть,— это грецкие орехи, которые, дьявольски поплевывая, постоянно жует герой Микки Рурка.
И это пространство: величественные утесы и расстилающиеся фоном пустыни, странно расставленные классические колонны и статуи — оно гораздо важнее самого действия. "Бессмертные" устроены совсем не как обычный блокбастер: в нем важно не действие, а мизансцены — бесконечно красивые, с отчетливо позднеренессансно-барочным духом. Сам Сингх говорит, что хотел сделать боевик под Караваджо. Хотя если говорить об итальянцах, тут скорее Тинторетто с его театральной устойчивостью. Или — окрашенный в золото с багрянцем Роберт Мэпплторп. Или — Дерек Джармен, играющий в Люка Бессона.
Это пренебрежение к конвенциональности роднит "Бессмертных" с "300 спартанцами", так же как и визуальная схожесть. Однако при общем пристрастии к героическим рапидам и бордовой гамме, эти фильмы очень разные. "300" — брутальная подростковая мечта, комиксовая крутизна, плюющая на все жанровые приличия. У Сингха тоже есть эта безответственность перед правилами и ожиданиями зрителей. Но его интересует исключительно красота, безразличная к источникам и средствам. Если Снайдер — воплощенное Ух, то Сингх — чистейшее Ах. Его кино — ни уму, ни сердцу, ни даже печенкам (как фильмы Снайдера),— только глазу. Но если не пытаться искать за этой декоративностью второй план — оно волшебное.