Муамар Каддафи скончался от ранений, сообщает Sky News. В четверг Национальный переходный совет Ливии подтвердил поимку экс-главы Ливии. Однако НАТО не подтверждает эту информацию. Ведущий Андрей Норкин обсудил новость с доцентом кафедры политической теории МГИМО Кириллом Коктышем.
— Вы как считаете то, что Каддафи убит, это был вопрос времени? Допустим, если бы его взяли живым, его бы казнили, или какие-то были варианты?
— Я думаю, что, скорее всего, да. Другого выхода у него не было, кроме как пойти под суд. И, понятно, что когда потрачены такие большие средства, какие были потрачены на операцию в Ливии, то международное сообщество не может не легитимировать свои собственные усилия приговором суда. Поэтому приговор, скажем, Гаагского трибунала по этому поводу был абсолютно предсказуем не потому даже, что Каддафи что-то сделал, либо не сделал. Но потому, что по факту нужно было легитимировать все эти вещи, которые были предприняты в Ливии.
— Но ведь теперь получается, что этого сделать нельзя. Он убит. Не будет суда, не будет никакой легитимации. Может, его нарочно убили, чтобы суда не допускать?
— В любом случае, его гибель все равно ставит точку. То есть он скончался. К несчастью, мы не смогли устроить суд, но с другой стороны –– победитель всегда прав, победитель всегда переписывает историю.
— Это понятно. А как вы думаете, были какие-то силы, которые были заинтересованы в том, чтобы не допустить суда над Каддафи?
— Я думаю, что сама ситуация была достаточно спорная. То есть, Каддафи, конечно, был диктатором, но не таким уже зловещим. И кроме всего прочего, ливийские события, ливийская революция все-таки, как ни крути — это было внутреннее ливийское событие, внутренний процесс, который, конечно, имеет отношение ко всему арабскому миру.
Но при этом принцип ливийского суверенитета был, в общем-то, явочным порядком немножко подвинут в сторону. Притом, что решение Совбеза ООН не носит прецедентного характера, это было подчеркнуто, что легитимация операции по, скажем там, ограничению деятельности верной Каддафи армии не создавала прецедент и тем самым не ставила под сомнение право международного суверенитета.
Но тем не менее, сама ситуация была более-менее скользкая, и быстрая постановка точки в ливийских событиях, а смерть Каддафи — это все-таки постановка точки. Наверное, это сценарий, который устроит абсолютно всех.
— Насколько я вас понимаю, теперь любое сопротивление сторонников Каддафи прекратится?
— Я думаю, что и то сопротивление, которое было, базировалось все-таки скорее на той кассе, которая оставалась в распоряжении Каддафи, потому что покупать лояльность или покупать соседние племена, как это было на протяжении последних 2-3 месяцев конфликта, я думаю, что Каддафи мог себе позволить делать это и дальше, и вялотекущий конфликт, конечно, бы продолжался.
— Как теперь будет развиваться все в Ливии, как вы думаете?
— Сейчас перед Переходным правительством стоит очень большая проблема: как сохранить единство страны, потому что та же проблема, которая была в Ираке, когда у тебя есть шииты, есть сунниты, есть курды, то режим не может быть исламским — он может быть светским и равноподавляющим.
Сейчас с Ливией будет та же проблема, что с Ираком. Все освободительные движения, все племенные лидеры, которые будут выдвигаться, вряд ли будут устраивать остальные племена, и Ливия оказывается перед угрозой более-менее существенного раскола.
И вопрос, какую схему объединения Ливии предложит Переходное правительство, наверное, будет наиболее важным актуальным вопросом, на который линейного ответа, как показывают иракские события, нет.