Оркестр с примечаниями

Концерт классика

Известный дирижер Владимир Юровский отвлекся от подготовки премьеры "Руслана и Людмилы" на основной сцене Большого театра и провел в зале Чайковского концерт вместе с оркестром Musica Viva. Нарочито пеструю программу из сочинений Баха, Веберна и Онеггера оценил СЕРГЕЙ ХОДНЕВ.

Через три года истекает контракт Владимира Юровского с Глайндборнским оперным фестивалем, художественным руководителем которого он состоит вот уже десять лет. Сейчас дальнейшие планы дирижера служат благодатной темой для кулуарных разговоров: молва прочит молодого маэстро то в новые руководители счастливо осиротевшего Госоркестра им. Светланова, то в хотя бы приглашенные дирижеры Михайловского театра в Петербурге. Почва для подобных предположений есть: в последние несколько лет Владимир Юровский вполне благожелательно откликался на ангажементы из России, некоторое время был главным приглашенным дирижером Российского национального оркестра, а в позапрошлом году согласился стать одним из приглашенных дирижеров Большого (предстоящие "Руслан и Людмила" станут его тамошним дебютом). Но даже если бы носители этих слухов выдавали желаемое за действительное, их можно понять. Российские выступления маэстро — будь то хоть двухлетней давности концерт с РНО, вплетавший "Фауст-кантату" Шнитке в хитроумный "фаустовский" контекст от Листа до современного композитора Андрея Семенова, хоть недавний вроде бы протокольный концерт в Михайловском театре — всегда оказываются штучным продуктом: неординарная интеллектуальная начинка, редкая результативность и свобода контакта с исполнителями и совсем поразительное владение стилистическими регистрами от барокко до постмодерна.

Нынешний концерт исключением не был — опять возникло ощущение, что с предложенным коллективом дирижеру как-то особенно повезло, опять было приятно почувствовать, что забота о слушательском удовольствии не исключает элегантно-просветительского тона. Для начала оркестр совсем камерным составом сыграл Третий Бранденбургский концерт Баха, где шеф "Музики вивы" Александр Рудин сидел среди виолончелистов, а сам Владимир Юровский, как и подобало капельмейстеру в баховские времена, сидел за чембало. И опять же в соответствии с обычаями эпохи развил микроскопическое адажио в клавесинную импровизацию на несколько тактов, хотя и не очень удачную. Но в главные события вечера просился не этот концерт и не колоритнейшая обработка баховского же ричеркара из "Музыкального приношения", сделанная Антоном Веберном. И даже не прозвучавшая во втором отделении тоже редкая музыка Артюра Онеггера, виолончельный концерт (солировал Александр Рудин) и Четвертая симфония. В ней при всех образцовых стараниях и дирижера, и оркестра все-таки слышалась известная закавыченность. Знаете, как у Северянина: "Стрекот аэропланов! Беги автомобилей! Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!" Мило, но как-то парадоксальным образом старомодно, что ли.

Нет, смысловым центром оказались "Вариации для оркестра" того же Веберна, произведение всего на несколько минут. Как будто бы для того, чтобы развлечь публику во время перестановки на сцене, Владимир Юровский подошел к микрофону и заговорил. Смысл его спича в общем-то можно было предугадать: мол, как вы ни относитесь к "нововенцам" с их атональностью, а все-таки это одно из важнейших сочинений ХХ века, звучащее в Москве едва ли не в первый раз, и еще нужно быть очень внимательными в паузах. Ну, проводилась параллель между Веберном и максимой Гете о том, что искусство и природа — одно и то же, это понятно. Но тут пуант был в том, как вся эта диалектика пояснялась. Дирижер проводил аналогию с миниатюрными формами в современной поэзии и в качестве примера назвал Игоря Губермана. Объяснял, как бывают важны паузы для понимания мысли, и сослался на монологи Михаила Жванецкого. Очевидно, тонкий расчет: пока публика в состоянии когнитивного диссонанса пыталась разобраться, где у нее в голове лежит Жванецкий, а где додекафония, страшное-престрашное додекафоническое сочинение уже и зазвучало.

Зазвучало, кстати, превосходно, но едва отзвучали аплодисменты, Владимир Юровский опять взял слово и сказал, что веберновские "Вариации" прозвучат еще раз, чтобы слушатели почувствовали, что эта музыка всякий раз звучит иначе. Она действительно прозвучала иначе, хотя сложно сказать, был ли этот шаг экспромтом или лукавой демонстрацией гибкости и сноровистости оркестра. Как бы то ни было, часто ли такая музыка (считающаяся устрашающе современной, хотя ей уже лет 70-80) именно с таким терпеливо-учебным прилежанием преподносится нашей аудитории, среди которой многие полагают, что даже однократное исполнение Веберна или Берга — снобское издевательство?

И еще одно. До сих пор с концертной эстрады у нас полагалось говорить известно кому: Жанне Дозорцевой, Светлане Виноградовой, по торжественным дням — Святославу Бэлзе. Довольно долго только Геннадий Рождественский позволял себе блистать эрудицией в "разговорной" части своих концертных программ. Ну, и еще Александр Лазарев (тоже, кстати, приглашенный дирижер Большого теперь) очень дельно общался с залом на своих концертах с НФОР. Теперь кажется, что ритуальная норма, велящая дирижеру молчать, иногда может быть тяжеловата. С другой стороны, даже парадоксальные несколько слов, сказанных дирижером, что-то меняют. И меняют правильно, в самой атмосфере зала. Если только диктует их не популизм, а серьезные исполнительские намерения.