Корреспондент "Огонька" побывал на лондонском концерте музыканта и бизнесмена Эмина Агаларова, чтобы понять, насколько это похоже на...
Месяц назад отечественных музыкальных журналистов известили о том, что песня музыканта и бизнесмена Эмина Агаларова All I Need Tonight вошла в благотворительный сборник Download For Good, выпущенный режиссером Дэвидом Линчем. Имя московского предпринимателя, члена влиятельной азербайджанской семьи и коммерческого директора группы компаний "Крокус", оказалось в одном ряду с Питером Гэбриелом, Томом Уэйтсом, Аланис Мориссетт, Моби и другими мировыми звездами. Реакция здешней публики была предсказуемо скептическая, вроде того, что "мы знали, что он там что-то в Англии мутит на свои деньги, но если уже до Линча с Уэйтсом добрался, то, значит, в мире не осталось совсем ничего святого".
Поначалу все выглядело в лучших традициях лондонской общины русских миллионеров и даже круче. Концерт владельца "Крокуса", "Вегаса" и ресторана Nobu должен был состояться в Under The Bridge — клубе, построенном Романом Абрамовичем под трибунами Stamford Bridge, домашнего стадиона команды "Челси". По поводу рок-н-ролльных амбиций русского богача наши комментаторы тоже уже успели изойти желчью, мол, построили место специально для тех, кто на рок-концертах, по выражению Джона Леннона, не аплодирует, а звенит бриллиантами.
Ситуация показалась автору этих строк совсем абсурдной, когда ему назначили встречу в кафе, расположенном неподалеку от клуба и стадиона и прямо напротив отеля "Миллениум". В отеле с таким названием, как известно, отравили Александра Литвиненко. Вся новейшая история русской общины Лондона разворачивалась где-то в этих местах.
Эмин Агаларов произвел впечатление человека расслабленного и не собирающегося "штурмовать Британию". 31-летний наследник бизнес-империи стоимостью более чем в миллиард долларов и зять президента Азербайджана сразу сообщил "Огоньку", что с Романом Абрамовичем не знаком, а клуб выбрал исключительно исходя из соображений комфорта и технической оснащенности. Но предубеждение со стороны музыкальной индустрии для него — то, с чем приходится жить. "Ну-ка посмотрим, что этот парень купил за свои бабки" — этой фразой Эмин Агаларов, или, как его здесь называют, Emin (с ударением на первый слог) иллюстрирует отношение коллег по музыкальному цеху и журналистов как в России, так и в Британии.
Когда Эмин начал записывать первый альбом для западного рынка, в России у него уже вышло четыре диска, которые звучали как признания молодого фаната в любви к Элвису Пресли и Муслиму Магомаеву, качественно, но без особых индивидуальных черт. Для создания диска Wonder в Великобритании была создана команда профессионалов, в числе прочих именитый продюсер Брайан Роулинг, клипмейкер Фил Гриффин и менеджер Алистер Одсли. У каждого — впечатляющее резюме.
Алистер Одсли, параллельно с Эмином занимающийся делами возрожденной группы The Faces, уверял корреспондента "Огонька": "Около года назад мы устроили Эмину шоукейс — концерт для представителей индустрии. Они пришли не на него, а на имена тех, с кем он работает здесь. И поверьте, это тинейджер-рэпер из Южного Лондона мог бы рассчитывать на второй шанс, если бы им не понравилось. Человек с таким бэкграундом, как у Эмина, "богатый русский", на него рассчитывать не мог. И если бы его песня не стала "записью недели" на радио, продюсеры не стали бы подписывать контракт на работу над следующим альбомом. Никому не интересен артист, у которого нет перспективы, который не интересен публике. Сколько бы денег за ним ни было".
Итак, команда Эмина сделала в Британии ставку на радио. Его песни одновременно крутились и на диктующей свою волю рынку государственной станции BBC Radio 2, и на FM-станциях Magic и Heart. Когда количество проигрываний треков Эмина составило по всей стране 200-300 в неделю, стало возможным говорить о реальном присутствии певца на рынке. Альбом Wonder разошелся в первую неделю тиражом 2,5-3 тысячи копий. При этом сам певец честен с собой: "Пока ничего масштабного мы в Англии не добились, это только начало".
В этот же вечер я встречаюсь в районе Кэмден с Ношреваном Тавхелидзе, известным в Москве как Нэш, лидером англоязычной брит-поп-группы Blast и арт-директором пробританского клуба "Кризис жанра". Для группы Blast британские турне — привычное дело. Только вчера они играли на фестивале в Манчестере, завтра играют в одном из легендарных клубов Кэмдена (они здесь все легендарные), потом на один день летят в Москву, чтобы сыграть на фестивале Владимира Матецкого "Крок-рок" как "начинающая группа", а потом возвращаются в Англию — играть по пивным. Blast любят экспаты в Москве, но вряд ли он может рассчитывать на чес по стране. А здесь, в Лондоне, по его словам, "все время что-то происходит". В Манчестере он говорил о возможности турне с электронной группой 808 State, на один из будущих концертов придет продюсер группы Killing Joke. "Что-то же делать надо",— констатирует Нэш, хотя, похоже, сам прекрасно понимает, что клубы — максимум, на что может рассчитывать Blast.
Времена, когда на Западе гремели "Парк Горького" и Борис Гребенщиков, давно изменилось. Сегодня на "русской идее" и гитарах в форме балалаек никуда не выедешь. Поэтому рэпер Тимати, чей клип на песню "Сан-Тропе" вовсю крутят на музыкальных каналах, прорвался не только в силу величины бюджета, но и за счет ударного ремикса, сделанного швейцарским диджеем Антуаном. Поэтому Валерия сейчас известна в США как русское лицо косметической компании Avon. А молодая петербургская певица Женя Любич продвигается во Франции в первую очередь как вокалистка популярного местного коллектива Nouvelle Vague. Без надежного союзника "по ту сторону" русским артистам на Западе не обойтись, и это чаще всего отнюдь не большие рекорд-компании.
"Шансы сегодня у всех равны. С левым попсовым материалом здесь делать нечего",— Эмин Агаларов воодушевлен только что закончившимся первым британским шоу. Клуб Under The Bridge оказался совсем не таким пафосным заведением, как можно было ожидать, к тому же немного подвел звук — такое могло произойти здесь с любым другим артистом. "Я не Элвис и не Энрике,— говорит Эмин.— Можно было бы повесить здесь 3D-экраны, устроить типичный для России шум, но как артист я пока этого не заслужил. Хочется быть честным". Это говорит человек, который каждый день, закончив с делами в офисе, отправляется к своим музыкантам и репетирует по нескольку часов. На хобби и фанатские упражнения это похоже все меньше и меньше.
Эмин называет себя нетипичным азербайджанцем, живущим в Москве. Он не говорит на родном языке, но идеально говорит и сочиняет на английском — сказывается американское образование. Он мусульманин, который излучает спокойствие и благополучие, но близко знающие его люди говорят, что Эмин "много работает над собой", и вспоминают, что он мог, например, на кураже "въехать на джипе в бассейн". "Я вижу Эмина в середине треугольника Майкл Бубле — Энрике Иглесиас — Крис Айзек,— говорит Алистер Одсли,— и больше всего мне нравится его темная сторона, сторона Криса Айзека. Она есть в его лучших песнях". Я вспоминаю, что Крис Айзек — любимый певец Дэвида Линча, и понимаю, что выбор Эмина режиссером вполне мог быть неслучайным. Стоит чуть поскрести благополучную Америку, и откроется Черный Вигвам. Похоже, западные продюсеры готовы открыть его в Эмине. Вопрос — захочет ли он этого сам.