"Надежду на реализацию либеральной программы может дать и левый лидер"
В работе Пермского экономического форума в апреле принял участие один из самых влиятельных мировых либеральных экономистов — глава Института свободы и демократии (Лима) перуанец Эрнандо де Сото, специалист по институтам собственности, под руководством которого десятки стран мира корректировали национальные законодательства. В интервью "Ъ" господин де Сото рассказал о том, почему, с его точки зрения, непродуктивно деление на "социалистов" и "либералов", почему советы западных экономистов нередко неэффективны для развивающихся рынков, а также о том, о чем именно его спрашивают в правительстве России.
— Насколько распространена в мировом масштабе российская политическая ситуация, в которой достаточно либеральная программа правительства сопровождается нередко и антилиберальной, и антирыночной риторикой власти и неструктурированным, но мощным сопротивлением со стороны общества?
— По этому поводу мне приходят в голову самые разные мысли. Я много где с такой ситуацией сталкивался, и в принципе все, что говорилось по поводу аналогичных ситуаций в мире, применимо и в России. Во-первых, большинство существующих либеральных и рыночных идей — это идеи мыслителей XX и XXI веков, живущих в обществе, крайне не похожем на общества стран развивающихся рынков. Сам язык, на котором они говорят, для реальности развивающихся стран не годится. Кроме того, если вы пойдете глубже, обратившись к образу мышления либералов XVIII-XIX веков, то обнаружите, что они жили в мире, где целью общества было избавление от абсолютной власти. В наше время западным мыслителям об этом думать уже не приходится. И поэтому большинство западных либеральных мыслителей строят свои аргументы в контексте сокращения госрегулирования и госконтроля, а он вовсе не обязательно актуален для той ситуации, которая есть сейчас на развивающихся рынках.
Политики в этих странах понимают: риторика западного происхождения не подходит для их аудитории, а риторики XVIII-XIX веков у них в инструментарии просто нет. Поэтому они заимствуют ту риторику, которая понятна широким массам, и говорят скорее социалистическим языком, который населению хорошо понятен. Поэтому и выглядит это в значительной степени социалистически.
Однако политики забывают важный момент, и я пытался донести его до аудитории Пермского форума. В XIX веке либералы и реформаторы понимали, что они занимаются созданием институтов и механизмов, о которых Адам Смит и его современники не упоминали, но для них главным врагом была абсолютная, абсолютистская власть. И лишь позже выяснилось, что не столько абсолютная власть, сколько институциональное развитие обеспечило защиту бедным во всем мире.
Абсолютную власть, основой которой были монополисты и крупный бизнес, мало волновал вопрос открытия рынков для всех игроков. Эта часть реформ XIX века очень слабо зафиксирована документально. Именно поэтому сегодня левые либералы с развивающихся рынков пользуются риторикой недавних и очень влиятельных мыслителей-борцов за свободу личности, которые мало писали об открытости рынка и конкуренции, поскольку любое прямое обращение к более современным западным идеям свободного рынка легко может быть использовано против них их оппонентами-леваками.
— Поэтому вы, либертарианец, спокойно относитесь к тому, чтобы вас воспринимали как левого?
— Нам важно использовать два языка, две риторики. Кроме того, либертарианство в чистом виде имеет большой изъян. А именно: оно игнорирует силу классового анализа. Марксистский анализ имеет здесь неоспоримое преимущество: признавая существование классов, он дает возможность обращаться к аудитории из разных экономических групп. Имея в распоряжении классовый анализ, вы можете говорить и с наемными сотрудниками компаний, и с акционерами, и с владельцами на их языке.
То, что в последнее столетие либерализм одержал важнейшие победы над коммунистической идеологией, использовавшей классовый анализ для манипуляций реальностью, не означает, что невозможен неконфронтационный классовый анализ, не сводящийся к "войне за победу пролетариата". Когда интересы классов совпадают, капитализм действительно дает приемлемые плоды, во всяком случае, не все из них так уж плохи. А если вы не будете учитывать постоянное создание в процессе экономического развития разных классов, вам придется переходить к чисто социалистической риторике — это и вызывает противоречие, о котором вы говорите.
Так складывается почти в каждой стране развивающегося мира, в бывших коммунистических странах — точно так. Это характерно, например, для Китая, для Албании, которой я немного, но занимался.
— Насколько известно, вы консультируете и правительство России по подобным вопросам...
— Мои знания о России на грани слабых и полного их отсутствия, поэтому отвечу о том, чем занимался,— об институтах прав собственности. Меня всегда очень удивляло количество звонков и приглашений, которые я получаю из бывшего Советского Союза — на уровне глав государств. Ко мне обращались президенты стран бывшего СССР, которые садились со мной, показывали мне мою же книгу "Тайна капитала" с подчеркиваниями и начинали со мной беседовать о том, что именно в ней написано. И всякий раз я понимал: со мной разговаривают вроде бы о том, что я писал, но так, что я довольно часто не могу понять, что они уточняют. Как правило, мне не хватает практических знаний об их странах для квалифицированного ответа на их вопросы: чтобы понять, что именно в моих книгах их затронуло, я должен был бы жить в их стране, знать их реальность.
Достаточно часто предмет разговора действительно есть: практически всех интересует право собственности и последствия его нарушения. Скажу только одно. В разных странах мира, где я участвовал в коррекции режима прав собственности в законодательстве, всегда действовал один и тот же принцип. Если вы уже установили качественное законодательство о собственности, если оно действительно работоспособно, если оно соответствует национальным представлениям, институтам, традициям, деловой практике, если оно адаптировано к текущей ситуации — я не могу себе представить, чтобы в этой стране кто-то был лишен своей собственности. Если же есть проблемы с правами собственности, то, я думаю, произошло следующее: при разработке своего закона о собственности в стране просто не подошли к вопросу так тщательно, как это следует делать.