В Петербурге с успехом прошла российская премьера "Страстей по Иоанну" Софьи Губайдулиной. Решение повторить в Мариинском театре "Страсти", мировая премьера которых недавно прошла в Штутгарте, было принято Гергиевым внезапно, и на приезд автора из Германии было мало надежды. Тем не менее СОФЬЯ ГУБАЙДУЛИНА вышла на сцену под овацию зала, а на следующий день дала интервью корреспонденту Ъ ОЛЬГЕ Ъ-МАНУЛКИНОЙ.
— Как соотносится в ваших "Страстях" русская церковная традиция и концертное исполнение под аплодисменты?
— Мне пришлось пойти на рискованный шаг и признать это сочинение не церковным, а религиозным. Я взяла тексты не только из "Страстей", но и из Апокалипсиса. Это требовало большой палитры, и я не могла обойтись без оркестра, хотя в православном храме инструменты не допускаются. Но одними хоровыми средствами эту тему решить невозможно.
— Как вы работали над текстом?
— Три месяца я занималась только богословием.
— Хотели бы вы написать остальные "Страсти" — по Матфею, Марку, Луке?
— В планах у меня пока "Воскресение Иисуса Христа по Иоанну". Сочиняя "Страсти", я представляла себе, что главным в них будет трехкратное явление Иисуса ученикам. А вчерне сочиненный финал я назвала "Пасха по Иоанну". Поскольку "Пасха" заняла слишком много из заказанного мне времени, мне пришлось оставить ее. Теперь я планирую написать ее к марту. Премьера состоится в Гамбурге в ноябре. В первом отделении будут "Страсти по Иоанну", потом перерыв и "Пасха по Иоанну".
— Перерыв, чтобы до "Воскресения" прошло какое-то время?
— Да! Слушатель после "Страстей" отправится в буфет, переживет там субботу, а затем возвратится в зал на "Воскресение". Надеюсь, что исполнители будут те же самые. Валерий Гергиев склонен принять приглашение радио NDR.
— Если бы ваши "Страсти" не были частью проекта "Страсти-2000" с участием четырех композиторов из разных частей света, вы написали бы их по-другому?
— Нет. Я обрадовалась, когда получила заказ, потому что это была моя тема. Как актер видит, что эта роль — его.
— Каково ваше мнение о работах ваших коллег?
— Проект "Страстей" сейчас даже более актуален, чем во времена Баха или Шюца. Тогда это было само собой разумеющимся: люди верили в Бога и подтверждали свою веру. В ХХ веке эта тема стала проблематичной. Каждый решил ее по-своему, неожиданно. Аргентинец Освальдо Голихов (Osvaldo Golijov) тщательно изучал южноамериканские традиции. Результат — ярмарочное действо, где Христос ходит на руках, с танцами и акробатикой под ритмы самбы и румбы (правда, это больше бы подошло к Рождеству). Китаец Тан Дун (Tan Dun) трактовал все это как стихию воды (он начал свой текст "Страстей" с крещения водой). У него тоже получилось яркое шоу: инструментами были стеклянные чаши и колбы с водой. Только в конце я была разочарована тем, что от распятия он слишком быстро перешел к торжеству. У немца Вольфганга Рима (Wolfgang Rihm) не было никакого шоу, все очень серьезно, но с сомнением и скепсисом по отношению к религии. Для него тоже совершенно очевидно, что пришло время веселиться — ведь Христос за нас уже пострадал. Получается, что из четырех композиторов, получивших заказ, чисто религиозное сочинение пришло в голову только мне. Один сомневается, другой играет, третий хочет осмыслить все по-новому, и всем им, кроме меня, кажется, что реакцией на распятие Христа должны быть веселье и благополучие. Вот это — конец ХХ и начало XXI века. С моей точки зрения, это страшно.