Лучше сразу перечислить тех, с кем не стоит путать израильскую труппу Sheketak.
Во-первых, ее не нужно путать с британской джаз-фанк-группой Shakatak. Это не они. Название Sheketak состоит из двух слов на иврите: sheket (тишина) и tak (хлоп) . Хлопок после тишины. Что-то родственное слову "бадабум".
Во-вторых, важно не злоупотреблять сравнениями Sheketak со Stomp. То есть и там, и там стучат. Но британцы, придумавшие делать шоу, извлекая звук из пил, бочек и газет, на этом и остановились. Во всяком случае, так объясняют разницу придумавшие Sheketak израильские танцоры Захи Патиш и Данни Рахом. "Когда мы устраиваем кастинг для Sheketak,— говорит Захи Патиш,— мы ищем не барабанщиков, мы ищем танцоров. И кроме того, в "Стомпе" не работают с видео". Действительно, после номера с перестуком кухонной утвари в шоу Sheketak идет сложнейший трюк с засэмплированными видеофрагментами, выведенными в клетки расчерченного как для крестиков-ноликов видеоэкрана.
Такие постановочные повороты в Sheketak случаются каждый раз, когда зритель понимает, что нечто подобное он делал в студенческой самодеятельности. Sheketak начинается с миниатюры, знакомой любому первокурснику актерского вуза: герой пытается прихлопнуть назойливую муху, и из хлопков рождается ритм. Практически все первое отделение — подобные нехитрые репризы, разбавленные площадной скороговоркой на понятном без перевода актерском арго. Не зря Захи Патиш говорит, что если и соберется когда-нибудь ставить спектакль со сквозным сюжетом, то это будет адаптация "Петрушки" Стравинского. Sheketak — это современный уличный театр, которому дали включиться в розетку.
Корреспондент Weekend смотрел шоу в огромном хорошо отапливаемом шатре в Гамбурге. Там кормили, поили, там был антракт и буфет. Так принято в Германии. При необходимости израильтяне могут работать без антракта, просто на площади. За исключением тех номеров, где требуется затемнение, например, танца с подсвеченными тамтамами на роликах. У Sheketak есть трехуровневая декорация и аккомпанирующие музыканты, но по сравнению с Cirque Du Soleil и Blue Men Group это, конечно, вещь простая, как правда. Станцевали, спели, поржали. И никакого сюжета.
Я спрашиваю Захи Патиша: "Израиль — очень креативное место сейчас. Но вот я примерно представляю себе, откуда так много всего интересного на Бродвее или где источник вибраций в Лондоне. А в Израиле это что? Армия что ли?"
"Хороший вопрос. В Израиле действительно множество продюсерских групп, но есть ли у них общий источник силы? Может быть, это сам еврейский способ жизни. Знаете, ощущение жизни на краю. Отсюда — темперамент, энергия. В Израиле долго не размышляют. Если решили что-то делать — делают сразу".
У Захи Патиша и Данни Рахома похожая биография. Опыт службы в армии, опыт профессиональных занятий хореографией и опыт жизни в США. Оба с детства актерствовали. Захи не помнит, когда не танцевал. У Данни — 9 братьев и сестер, и каждый играет на каком-либо инструменте. У каждого по трое детей. Есть из чего делать шоу. Помимо номеров для спектаклей Sheketak они еще придумывают для них анимацию, а также работают в "традиционном" театре, пишут музыку для рекламы и готовят франшизу Sheketak для параллельных гастролей. И все равно остается ощущение, что авторы стремятся впихнуть в один спектакль Sheketak все, что теснится у них в головах. "Если я спрошу вас после шоу, что вы видели, вы вспомните максимум 70%,— говорит Захи Патиш.— Там слишком много всего".
Когда смотришь шоу Sheketak, сам себе удивляешься: как тебя в таком количестве могут радовать такие простые и порой такие глупые вещи. А еще отмечаешь, что у героев не все гладко. Здесь танцор сбился с ритма, тут у робота отвалилась рука, там персонажи наступают друг другу на пятки. Они все пытаются максимально самовыразиться на маленьком клочке пространства. Говоря на сценическом языке, понятном и любому неизраильтянину, они тем не менее создают образ с понятными географическими координатами. Это шоу о переизбытке идей при недостатке места.
Концертный зал гостиницы "Космос", 23, 24, 25 марта, 19.00; 26 марта, 17.00, 20.00; 27 марта, 17.00
Гранд-оркестр Поля Мориа в Доме музыки
Для многих наших соотечественников именно Гранд-оркестр Поля Мориа стал своего рода послом мира зарубежной популярной музыки. В исполнении этого коллектива они могли впервые услышать знаменитые мелодии самых разных авторов, от Пола Саймона до Андре Поппа. Это не говоря уже о мелодии Ариэля Рамиреса, накрепко приклеившейся к передаче "В мире животных", или о теме песни Патрисии Карли для Мирей Матье, звучавшей в заставке "Кинопанорамы". Ряд хитов самой Матье был написан Мориа.
Дирижер, аранжировщик и композитор скончался в 2006 году, и оркестр, в соответствии с волей покойного, перестал существовать. Однако существует вполне естественная потребность не только слушать любимые мелодии, но и ходить на концерты, где их исполняют. Эти потребности удовлетворяет специально созданный Гранд-оркестр Жан-Жака Жюстафре. Жюстафре играет на валторне в Филармоническом оркестре Радио Франции, как солист выступал с академическими оркестрами под управлением Леонарда Бернстайна, Георга Шолти, Пьера Булеза. Он играл и с различными выдающимися джазовыми музыкантами. Дирижировал джазовыми и смешанными коллективами, а также в постановках опер Верди и Гуно.
Жюстафре сотрудничал с Мориа, а в 2005 году дирижировал его оркестром во время турне в Японии и Корее. В 2009 году он с согласия вдовы Мориа выступил в Японии с собственным оркестром, программа была посвящена ушедшему маэстро. Однако затем, когда последующие концерты оркестра Жюстафре в разных странах стали анонсироваться под вывеской "Гранд-оркестр Поля Мориа", Ирен Мориа заявила, что имя ее мужа больше не должно эксплуатироваться. Следует заметить, что оркестр Жюстафре исполняет произведения, прославленные Мориа, в новых аранжировках. А у публики есть возможность услышать тему из "Крестного отца", "La vie en rose" из репертуара Эдит Пиаф, "L'ete indien" из репертуара Джо Дассена, попурри из песен Майкла Джексона и, конечно, "Love Is Blue". Ах, ну да, еще "Очи черные", куда же без них.
Питер Доэрти в клубе Milk Moscow
Так уж повелось, что англичанин Питер Доэрти прославился не столько как музыкант, сколько как дебошир и наркоман. Пресса по всему миру частенько впадала в искушение и уделяла беспорядочному образу жизни Доэрти значительно больше внимания, чем его творчеству. Вот и сейчас последние новости из жизни 31-летнего музыканта — не о его планах по выпуску нового альбома и даже не о том, что в Германии проходят съемки фильма, где британцу предстоит впервые попробовать себя в качестве серьезного актера. Нет. Таблоиды пишут, как Доэрти в немецком Регенсбурге вызвали в полицию по подозрению в краже — из музыкального магазина пропала гитара и несколько пластинок, и городские власти подозревают, что беспокойный британец приложил руку к дерзкому ограблению.
Между тем за всеми приводами в полицию, задержаниями в пьяном виде и скандалами с Кейт Мосс можно не заметить того факта, что Пит Доэрти является, без всяких скидок, выдающимся музыкантом вовсе не только в том, что касается внешних проявлений. В области рок-н-ролла он преуспел не меньше, чем в области секса и наркотиков.
Доэрти уже занял свое место в истории шоу-бизнеса. Он запомнился тремя друг на друга совсем не похожими проектами. В 1997 году он с приятелем основал The Libertines, в 2003-м — Babyshambles. В 2009 году, со скандалом оставив обе группы, Доэрти записал сольный альбом "Grace/Wastelands". Первая группа играла ретроориентированный гитарный рок, получалось очень по-британски: заинтересованное ухо могло уловить в песнях The Libertines ясное влияние ранних The Beatles, The Kinks и The Jam. Эта старомодность, правда, проявлялась главным образом в мелодиях и гармониях: снаружи, то есть по аранжировкам, The Libertines могли казаться ничем особенно не примечательными адептами гаражного ривайвла — такие на рубеже 1990-х — 2000-х начинали появляться в изобилии. Однако песни Пита Доэрти тем и интересны, что требуют вслушивания — благо в них, как правило, присутствуют и небезынтересная музыка, и осмысленная, содержательная лирика. В репертуаре условно гаражных The Libertines, например, встречались настоящие поп-шедевры, взять хотя бы "Music When The Lights Go Out" со второго альбома, названного, как и группа, "The Libertines".
В Babyshambles, которые подчас звучали менее ярко, чем предыдущая группа Доэрти, его поэтическому дарованию тоже находилось место. В итоге обе группы запомнятся, вероятнее всего, именно подходом к текстовой составляющей песен — для современной поп-музыки нехарактерно придавать столь большое значение словам. Это, однако, не означает, что у Babyshambles не было музыкальных удач — сомневающимся рекомендуется послушать песню "There She Goes" с вышедшего в 2007 году альбома "Shotter's Nation".
Когда Доэрти, окончательно рассорившись с коллегами по обеим группам, вяло принялся выступать сольно, злые языки говорили, что концерты нужны ему лишь для того, чтобы заработать денег на наркотики. Однако с выходом сольного альбома все встало на свои места. Диск "Grace/Wastelands" оказался вполне успешным, хорошие песни на нем присутствовали, а участие в записи гитариста Blur Грэма Коксона внесло приятное музыкальное разнообразие.
Хотя в 2010 году и было официально объявлено о возрождении The Libertines, в Москву Пит Доэрти приезжает с сольной программой. Впрочем, как показали его летние выступления на европейских фестивалях, наряду с песнями с "Grace/Wastelands" в эту программу входят и все главные сочинения Доэрти периода The Libertines и Babyshambles.
Oni Ayhun в клубе «Шестнадцать тонн»
В Москву много раз пытались затащить шведский дуэт The Knife, и никто не преуспел. The Knife — важнейшая группа наших дней, мимо нее не пройти, если хочешь, чтобы кто-то поверил в то, что ты разбираешься в музыке, но даже если метать бисер не перед кем, без нее все равно не обойтись. Под брендом The Knife объединены три составные части успеха. Во-первых — миф: Карин Дрейер Андерссон и ее брат Улоф Дрейер всегда выступали в полутьме, в нагоняющих потусторонний холод декорациях, в многослойных костюмах и босховских масках. Во-вторых — саунд: бьющий в сплетения нервов голос госпожи Андерссон на фоне идеально сконструированного величественного синти-попа. В-третьих — мелодии. Ну тут все понятно. Шведы, кажется, рождаются с уже вживленными чипами поп-хитмейкеров.
Несмотря на то, что в прошлом году The Knife выпустили концептуальный альбом "Tomorrow, In A Year", Карин Дрейер Андерссон сейчас выступает только под псевдонимом Fever Ray. В ее сольном проекте к традиционной холодной синтетике The Knife подмешаны мотивы дарк-фолка. Улоф Дрейер путешествует вроде как инкогнито. Во всяком случае, его визит в Москву обставлен максимально таинственно. Промоутеры утверждают, что не имеют права упоминать The Knife в рекламе его гастролей. Однако все предположения относительно родства половинки The Knife и загадочного Oni Ayhun они уже объявили соответствующими истине. Сайт Oni Ayhun представляет собой расписание гастролей, фотографии людей с не слишком различимыми чертами лиц и список аудиорелизов с заумными комментариями. Духу The Knife все это в целом соответствует.
Только, судя по роликам на YouTube, зрелище, которое покажут в "Шестнадцати тоннах", скорее все же будет напоминать DJ-сет, снабженный достаточным количеством угрожающих здоровью видеорядов.
Deep Purple в «Олимпийском»
Строго говоря, мало что роднит сегодняшних Deep Purple с той группой, которую в нашей стране всегда любили (с недавних пор, как известно, эта любовь декларируется на самом высоком уровне). Легендарной команде принадлежит редкий для рок-музыки рекорд: на протяжении первых пятнадцати лет существования Deep Purple пережили четыре кардинальных смены состава и продолжали оставаться интересной и даже важной группой. Точнее так: в промежутке между выходом в 1968 году альбома "The Book of Taliesyn" и 1984 годом, когда вышли "Perfect Strangers", Deep Purple успели побывать четырьмя совершенно разными группами — в конце 60-х играли изысканный клавишно-гитарный рок, в начале 70-х стали авангардом зарождающегося хард-рока. Нынешнему российскому руководству так горячо полюбилась, видимо, третья инкарнация группы, в середине 70-х подарившая миру песни "Burn", "Sail Away" и "Mistreated". (Кстати, справедливости ради отметим, что не только за отечественными политиками замечена любовь к Deep Purple; недавно "Smoke on the Water" была выбрана в качестве прощальной песни уходящим в отставку министром обороны ФРГ.)
Даже воссоединившись в 1984 году, после восьмилетнего перерыва, в "золотом" втором составе Deep Purple продолжали собирать стадионы по всему миру, несмотря на то, что к этому времени погоду в хард-роке делало новое поколение музыкантов, в частности — сверхскоростные гитаристы, выросшие на виртуозных соло Ричи Блэкмора и способные играть их в три раза быстрее.
Однако с тех пор ничего по-настоящему выдающегося музыканты уже не создали. Последующие смены состава ни к чему хорошему не приводили, и хотя нынешний еще относительно близок к оригинальному, сейчас Deep Purple больше похожа на рок-кабаре по мотивам самих себя. Блестящий гитарист Стив Морс в нужных местах играет совсем как Блэкмор, а вокалист Йен Гиллан поет почти совсем как Йен Гиллан. А вот клавишника Джона Лорда, на прошлых московских концертах развлекавшего публику "Подмосковными вечерами", в составе больше нет.