Балеты высокой моды

На следующей неделе грянет главное гастрольное событие сезона (а может, и десятилетия): в Большом театре выступит балет Парижской оперы. В прошлом году в рамках перекрестного культурного года Россия--Франция он был отправлен в Новосибирск, и Москве оставалось лишь завидовать сибирякам. К счастью, у Большого театра с Парижской оперой свои перекрестные взаимоотношения: февральским визитом в Москву французы предваряют майские гастроли москвичей в Париже. Стоит отметить, что балет Большого покидает родные стены куда чаще обитателей Palais Garnier — труппа Парижской оперы разъезжает по миру неохотно. Москву, в частности, она навещала аж 20 лет назад. За это время полностью обновилось поколение артистов, неоднократно менялись руководители Парижской оперы, а вместе с ними — художественные концепции и, соответственно, репертуарные предпочтения. Однако склонность к радикальным постановкам, отличавшая главный французский театр в прошедшее десятилетие, совсем не отразилась на репертуаре московских гастролей. Учитывая известный консерватизм российской публики, парижане выстроили его как пособие по истории балета ушедшего столетия: первая программа составлена из трех хрестоматийных шедевров трех главных французских классиков ХХ века — Сержа Лифаря, Ролана Пети и Мориса Бежара.

Киевлянин Серж Лифарь (урожденный Сергей Лифаренко), любовник и наследник Дягилева, главный танцовщик последних сезонов "Русского балета", сыграл в судьбе Парижской оперы роль этакого Петипа ХХ века. Почти 30 лет (с 1929-го по 1958-й, с перерывом на 2 года) он полновластно распоряжался главной балетной труппой Франции, заполонив ее репертуар своими спектаклями, железной рукой насаждая собственный стиль и проводя суровую кадровую политику. Историки уверяют, что именно Лифарь, став арт-директором балета Парижской оперы в 24 года, вытащил труппу из тяжелейшего кризиса, вернув ей былой блеск и безусловный авторитет. Он царил безраздельно, наслаждался процветанием своей балетной империи и, разумеется, не бросил бразды правления из-за такого пустяка, как оккупация Парижа фашистами. Напротив, как раз в этот период, в 1943 году, Лифарь создал свой главный шедевр — неоклассическую "Сюиту в белом" на музыку Эдуара Лало, которую и привозит в Москву Парижская опера.

Название балета исчерпывает его содержание: это божественно прекрасная сюита бессюжетных танцев — дуэтов, вариаций, трио, квинтетов, аранжированных кордебалетом и построенных по классическим канонам. И все балерины действительно одеты в белое — романтические "шопеновские" или просто пачки — "tutu". Как правило, в этом балете заняты все этуали, имеющиеся в труппе,— так повелось со дня военной премьеры. Триумф "Сюиты в белом" сыграл не последнюю роль в преследовании коллаборациониста-Лифаря после войны: его осудили и сгоряча едва не казнили (балетный император успел сбежать в Монте-Карло). Однако через пару лет опального Лифаря вернули, а вместе с ним вернулся и его лучший спектакль. "Сюита в белом" стала эмблемой Парижской оперы: за всю 338-летнюю историю труппы это пятый балет по количеству представлений (после "Коппелии" и "Жизели", рожденных еще в XIX веке, и прочно забытых "Психеи" и "Телемака").

Второго своего классика — Ролана Пети — Парижская опера чтит давно, но на расстоянии: его балеты постоянно включаются в афишу театра. Сам же балетмейстер, 65 лет назад восставший против академизма Лифаря (который, впрочем, успел отметить его талант), сбежал из стен alma mater в 21 год, сразу после окончания войны. И с тех пор в штате Парижской оперы не состоял. "Чистую" классику он не признавал всю жизнь, создав собственный стиль — нечто вроде балетного неореализма. Прирожденный лицедей, Пети любил ставить сюжетные спектакли, сам играл-танцевал в них главные роли, и лучшие его балеты порождены литературой или литераторами. "Арлезианку" на музыку Жоржа Бизе балетмейстер сочинил в созданном им "Балете Марселя" по одноименной повести Альфонса Доде в 1974 году; и с тех пор роль крестьянского парня, покончившего с собой от безумной любви к прекрасной арлезианке, стала желанной для всех последующих поколений изысканных французских премьеров.

"Болеро" Бежара, поставленное им на музыку Равеля в 1961 году, в представлении не нуждается: оно вошло в советскую историю еще в 1978 году, когда Майя Плисецкая, чудом пробив все партийно-министерские препоны, добилась права исполнить этот "чуждый советской морали" шедевр на своем юбилейном вечере в Большом театре. Огромный круглый стол, на столе солист — Мелодия, вокруг стола орава мужского кордебалета — Аккомпанемент. Мерные завораживающие движения танцевального ритуала, глухо пульсирующий ритм, нарастание почти непереносимого напряжения и финальный аккорд общего оргазма — если бы Бежар не поставил ничего, кроме "Болеро", он все равно вошел бы в историю балета. Примечательно, что главную роль, поставленную вообще-то для балерины, в разное время, но с одинаковым успехом танцевали и мужчины, и женщины. В этой бисексуальной партии главное — харизма исполнителя, тот божественный дар, который гипнотизирует публику, заставляя следить за мельчайшими движениями артиста. Остается надеяться, что в Москве на стол-алтарь взойдет главный харизматик нынешней труппы Парижской оперы — Николя Ле Риш.

Большой театр, 10, 11 февраля (19.00), 12 февраля (13.30 и 19.00)