Вот, кажется, похожий на "Геркулеса при Фермодонте" казус. На обложке альбома красуется имя Анны Нетребко, которая, положим, Доницетти пела, Беллини пела, но к Россини прежде и не подступалась,— а между тем это и не опера вовсе, а духовная музыка для солистов, хора и оркестра. Хотя в иных местах — взять, скажем, теноровую арию "Cuius animam gementem" — "Stabat Mater" отличается тем белькантовым лоском, в котором действительно с трудом увидишь какие-то стилистические отличия по сравнению с оперным Россини.
Но опять же: если Анна Нетребко и была приглашена в качестве "локомотива" для лучшей продаваемости диска, то в исполнительском смысле ее фигура в этой записи не смотрится колоссом посреди пустыни. Там и остальные солисты стоят многого — и та же Джойс ди Донато, и Лоренс Браунли — один из лучших tenore di grazia последнего поколения, и бас-баритон Ильдебрандо д'Арканджело. Откровенно говоря, рядом с их специфическими маэстрией, вкусом и точностью, заостренными именно на россиниевский лад, вокальная манера русской примадонны и ее теперешний звук выглядят не то чтобы как-то неудачно, а именно что "из другой оперы", особенно в ансамблях. Впрочем, в этой ситуации она честно старается использовать к общей пользе свои сильные стороны — и предсказуемо получает настоящий звездный час в номере "Inflammatus et accensus", где и ее экспансивность, и хор, и мощный красноречивый оркестр — все это сплавляется в почти вердиевское по своим боевым возможностям целое.
И это, видимо, вполне в русле намерений дирижера — музикдиректора "Ковент-Гардена" Антонио Паппано, возглавляющего также римский оркестр академии "Санта-Чечилия", с которым и сделана эта запись. "Stabat Mater" Россини он и трактует не столько через более раннее бельканто, сколько через опыт оперы романтизма; это исполнение, величественное, свободное и колоритное без всяких экспериментальных пережимов, действительно заставляет поверить, что от россиниевской версии средневековой секвенции до "Реквиема" Верди рукой подать. Тем более что и написал свою "Stabat Mater" Россини уже довольно поздно, в 1841 году, когда он уже десять лет не писал оперной музыки — о чем, послушав эту запись, жалеешь особенно явно.