27 декабря Хамовнический суд Москвы начал оглашение приговора по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. С первых же слов стало понятно, что приговор обвинительный. Судья Виктор Данилкин зачитал, что Ходорковский и Лебедев в составе организованной группы занимались присвоением нефти, похищением и легализацией средств, вырученных от ее продажи. При этом судья не учел и тех поправок, в сторону уменьшения размеров присвоенной нефти, которые предлагали в прениях прокуроры. По наблюдениям адвокатов, текст приговора практически не отличался от обвинительного заключения.
Уже к 7 часам утра понедельника у входа в Хамовнический райсуд собирались журналисты, родственники подсудимых и сочувствующая публика. В 9 утра суд открылся, но толпу внутрь не пропускали. Наконец минут через 20 приставы разрешили заходить сначала тележурналистам, затем пропустили фотокорреспондентов, последними запустили пишущую прессу. Давясь, журналисты проходили в здание суда. В зале на третьем этаже телекамеры стояли буквально на головах друг друга, их было несколько десятков. Перед ними толпой (человек 20) уселись фотографы. На лавках, теснясь, разместились родные подсудимых и корреспонденты газет и информагентств. С улицы послышались приветственные крики толпы – привезли подсудимых. Еще минут через 15 их завели в зал. Под вспышками десятков камер Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, улыбками приветствуя прессу, зашли в «аквариум», помахали родным через стекло. На улице тем временем развернулся целый митинг – толпа, заполонившая Ростовский переулок, скандировала: «Свободу! Свободу!», «Позор!», «Россия без Путина!», «Раз-два-три, Путин, уходи!».
Вместо объявленных 10 утра судья Виктор Данилкин вышел в зал без десяти одиннадцать. В первой же фразе судья, открыв толстую бордовую папку, сообщил, что судом вынесено постановление о прекращении уголовного дела в части эпизода с присвоением акциями ВНК (напомним, что прокуроры уже в конце, в прениях, наконец признали, что этот эпизод, по которому они читали массу документов и допрашивали многочисленных свидетелей, на самом деле действительно по срокам давности должен быть прекращен). Затем фразой «Именем Российской Федерации…» Данилкин начал чтение приговора. После нескольких первых фраз тележурналистов попросили покинуть зал, осталась лишь пишущая пресса. При этом видеотрансляция на втором этаже не работала уже с утра и не заработала впоследствии, а судебные приставы смотрели по ненужным уже мониторам фильмы. Так что журналисты, не попавшие в зал № 7 или вынужденные выйти из зала в ходе оглашения приговора, чтобы передать новости, осталась без информации.
Фактически текст приговора, который читал судья Данилкин, повторял текст обвинительного заключения. В самом начале судья зачитал, что «суд установил», что подсудимые совершили присвоение нефти (160-я статья УК РФ). Из текста приговора следовало, что Ходорковский и Лебедев «завладели преступным путем», действуя совместно, различными руководящими должностями в ЮКОСе. В результате они получили в свое владение акции дочерних предприятий ВНК, а нефть и доходы от ее реализации стали поступать руководству ЮКОСа. Средства же вырученные от «похищенной нефти», уходили на счета оффшорных фирм.
На улице тем временем толпа, уже узнавшая, что общий контекст приговора обвинительный, кричала «Бес-пре-дел!», «Сво-бо-ду! Сво-бо-ду!». Милиция начала разгонять митингующих. Послышались крики и визг. Омоновцы хватали пожилых женщин за руки и ноги и оттаскивали в сторону.
Судья Данилкин, между тем, указывал, что присвоение средств от продажи нефти получалось за счет разницы в ценах на нее. При этом он, ссылался на многочисленные договоры купли-продажи, названия оффшорных фирм в закрытых территориальных образованиях в РФ, куда перечислялись суммы. Был упомянут и Роттердам, на цены которого постоянно ссылалось обвинение. Виктор Данилкин перечислял миллионы присвоенных тонн нефти и полученных за нее рублей… Судья читал, что Ходорковский и Лебедев действовали в организованной группе. Туда входили различные лица. Среди них Виктор Данилкин упомянул уже осужденных бывших руководителей «дочек» НК ЮКОС Владимира Малаховского и Владимира Переверзина — они «знали о преступном замысле», но все равно согласились участвовать в «преступной группе».
В перерыве адвокаты комментировали журналистам ситуацию. «Это полная раскоряка, которая видимо попозже установится. Или же все плюнули на всех и решили просто зачитать обвинительное заключение. Сумма же, как была в базовом обвинении так пока и осталась. Прокуроры сумму изменили, а сейчас мы снова слышим прежнюю цифру. Этому объяснений я пока не нахожу. Возможно, объяснения последуют потом, пока интрига сохраняется», — пояснил защитник Лебедева Константин Ривкин. «Я думаю, Дмитрий Анатольевич (Медведев. – «Ъ»)получил ответ на свой вопрос, избирательное или не избирательное у нас правосудие»,—сказал адвокат Ходорковского Вадим Клювгант.
После краткого перерыва судья обратился к периоду присвоений и легализации, относящемуся к 1998-2004 годам. Он перечислил массу номеров договоров купли-продажи нефти и суммы сделок по ним. Он заявил, что Ходорковский и Лебедев создавали условия для хищения сырой нефти «путем перевода ее на баланс». Судья оставил в тексте приговора объем похищенной нефти на сумму в 892 млрд. руб. – то есть, ту же, что была в обвинительном заключении, проигнорировав уменьшение суммы прокурорами в прениях (по версии обвинения она сократилась до 824 млрд. руб.-Ъ). Судья Данилкин также вменил подсудимым и легализацию средств (174-я статья УК РФ), то есть, оставив обвинительное заключение в прежнем виде. Судья сообщал, что Михаил Ходорковский был организатором и вдохновителем «преступной группы», а Лебедев руководил финансовыми потоками и процессом вывода средств за рубеж. И что для легализации средств использовались поддельные договора. В счет фиктивной задолженности ЮКОСа средства перечислялись на счета оффшорных компаний.
«Объяснить это иначе как беспрецедентным давлением на него (Данилкина. – «Ъ») нельзя никак. Он даже не учел коррективы, которые просили внести прокуроры» – заметил адвокат Юрий Шмидт, комментируя события в суде. При этом все адвокаты сходятся во мнении, что судья Данилкин может успеть зачитать приговор и до Нового года, и тогда 31-го числа «мы все будем водить хоровод у елки на Киевском вокзале».
После обеда Виктор Данилкин продолжал читать о совершавшейся легализации средств. Ходорковский и Лебедев подавали, по мнению суда, в Pricewaterhouse ложные сведения и пользовались недостоверной отчетностью, составленной специально для обеспечения возможности легализации средств. «Финансовым операциям придавался характер легальных», — утверждал Виктор Данилкин.
К шести часам вечера судья Данилкин перешел к доводам подсудимых. Он заметил, что Михаил Ходорковский свою вину не признал и привел доводы подсудимого: поскольку присвоение не было доказано, то и обвинение в легализации вырученных средств является абсурдным. Судья Данилкин напоминал пояснения Ходорковского и показания свидетелей, данные в его пользу, упомянул о доводах Платона Лебедева, но затем объявил, что все версии подсудимых несостоятельны, а их вина доказывается документами дела и показаниями других свидетелей.
Защита подсудимых, как стало известно уже после заседания, готовит обращение к властям России, а так же ко всему миру. В нем, как дал понять адвокат Клювгант, они попытаются донести до сознания властей и простых обывателей «беспредельность», происходящую в судах по делам ЮКОСа. «Мы надеемся, что реакция на послание будет адекватной», — сказал он, добавив: «Борьба будет продолжена». Оглашение приговора продолжится завтра. «Ъ» сообщит о решении Хамовнического суда.
Юрий Шмидт, адвокат Михаила Ходорковского: "Выступления Путина я расцениваю как прямое указание"
Юрий Шмидт рассказал о своих впечатлениях от происходившего в Хамовническом суде Москвы.
— Какие у Вас впечатления от сегодняшнего процесса?
— Самые ужасные, какие только могут быть. И от процесса, и от того, что ему сопутствовало. Совершенно правильно сказали, что не допустили прессу, хотя были свободные места, что прекратили трансляцию во второй зал, где журналисты привыкли получать информацию. А то, что касается самого приговора, то создается ощущение, что он был написан до начала судебного следствия по делу. Потому что даже те коррективы, которые внесла сторона обвинения, уменьшив объемы по якобы похищенной нефти, и по отмытым деньгам, суд, по-моему, взял, ну, так на слух, на 100% утверждать трудно, по крайней мере, похоже, что он взял их прямо из обвинительного заключения, проигнорировав абсолютно все то, что происходило в судебном следствии.
— Сообщалось, что господин Данилкин очень быстро зачитывает текст приговора. Насколько вероятно, что приговор будет оглашен именно 31 декабря?
— Он его даже не зачитывает, он его бубнит, приходится вообще приставлять ладони к ушам, чтобы что-то разобрать. И пока не поймешь этот своеобразный язык, разобрать очень трудно. У него явно есть установка закончить чтение до нового года и полагаю, что в таком темпе он это сумеет сделать.
— По некоторым эпизодам, производство прекращено с истечением срока давности. Насколько это было ожидаемо?
— Это было абсолютно ожидаемо, потому неожидаемо было то, что вообще производство по этим эпизодам пойдет в суде, потому что истечение срока давности по эпизодам с акциями «Восточной нефтяной компании», истечение этого срока было ясно за год до начала слушания дела. Зачем они тянули время, зная, что все равно ничего, кроме постановления о прекращении, вынести невозможно, это тайна сия велика есть.
— Учитывая такой ход событий в Хамовническом суде, какого решения Вы можете ждать?
— Насчет сроков я ничего говорить не буду. Ясно, что будет назначено наказание Ходорковскому и Лебедеву, но какое это будет наказание, ничего сказать не могу. Могу только добавить, что по стилю поведения судьи, я говорю и в отношении присутствующих в зале, и по отношению к прессе, и по тому, что он демонстративно проигнорировал все, что было в судебном следствии, — у нас создается впечатление, что на него было оказано незаурядное давление, очень сильное, причем, в последнее время и может быть этот перенос на две недели, о причинах которого высказывалось столько мнений, может быть, был связан именно с этим. И даже стиль подачи судьей обвинения какой-то нарочито невнятный, он как бы подчеркивает, что судья сам осознает демонстративный характер того, что происходит.
— Супругу и дочь господина Ходорковского попросили выйти из зала, какие основания на это были?
— Я, честно говоря, не заметил, в чем они провинились, может быть перешепнулись на ухо, одна другой что-то сказали, но, по крайней мере, это тоже первый случай. Бывало, выводили из зала людей, у которых звонили мобильники, постороннюю публику уводили, но чтоб жену и дочь уводили, это впервые за все время.
—Причины не объясняли?
— Нет. Подошел пристав и сказал подняться и выйти. Все.
— А где сейчас они находятся?
— Не знаю. Сейчас они не поле моего зрения.
— Как вы полагаете, последнее выступление в телеэфире и Путина, и Медведева как-то могли повлиять на приговор суда по делу ЮКОСа?
— Думаю, что могли. Выступления Путина я расцениваю как прямое указание, более того, я расцениваю это как поступок абсолютно недопустимый для лица, занимающего вторую по значимости, если говорить формально, должность в государстве. При этом Европейский суд в своих решениях неоднократно подчеркивал, что должностные лица и государственные служащие вообще должны воздерживаться от высказываний, которые можно расценить как попытку оказать давление на суд. Здесь же была как бы субъективная оценка того, что может оказать влияние на суд. А это было нечто вроде указания суду прямого, что вот установлено, что они совершили хищение, я не говорю уже там про обвинение в убийствах, это вообще дальше не предъявлено, это прямое нарушение требований Конституции и это деяние предусмотрено статьей 294 Уголовного кодекса РФ «Вмешательство в правосудие». Я лично обвиняю господина Путина в совершении этого преступления. Что касается высказываний Медведева, он очень хорошо начал, когда сказал, собственно, то же, что говорю вам сейчас я: недопустимо говорить о виновности человека, в отношении которого не вынесен приговор. Но вторую часть своего высказывания он сделал очень мутной и основательно смазал эффект от первой части.
— Эксперты некоторые полагают, что Лебедев и Ходорковский могут быть амнистированы после выборов 2012 года, Вы допускаете такую возможность?
— Если господин Путин примет такое решение, то допускаю.