"Лимбус-пресс" выпустил альтернативный учебник русской литературы — "Литературная матрица", написанный современными писателями. Получилось не столько о Пушкине и Чехове, сколько о себе
Два тома, 1300 страниц. Сорок авторов, заслуженных и не очень. Сорок с лишним эссе писателей о писателях. Полный спектр — от Грибоедова до Солженицына. Казалось бы, все на месте. Но, конечно, "Литературная матрица" — никакой не учебник. Одно название. Как признаются сами издатели, они и пытаться не будут получить гриф "рекомендовано Министерством образования". Слишком сложно. Так что в руки школьнику эта книга если попадет, то случайно. И уж точно ничему не научит. Поскольку пишут ее авторы вовсе не о русской литературе, а, как и положено настоящим писателям, о себе. Иначе не стал бы, например, Сергей Шаргунов так мучительно делать выбор между Чацким и Молчалиным в своем эссе о Грибоедове. В этом слышится что-то личное. И вовсе неслучайно депрессивный Роман Сенчин пишет о депрессивном и мрачнейшем Леониде Андрееве, а бытописатель криминальных разборок Андрей Рубанов называет Варлама Шаламова "зеркалом русского капитализма". Это их способ рассказать о себе.
Или вот, скажем, чему может научить умнейшая Людмила Петрушевская, которая пишет о Пушкине, что в карты он играл исключительно с целью поправить свое материальное положение? "Но попробуй противостоять нечистым на руку профессионалам..." Пушкин, как известно, был законченный игроман, он играл не для денег, а по той же причине, по которой наркоман колется. Для учебника это явный "косяк". Но писателю — ничего, можно. Тут у нас не наука, тут творчество.
Субъективность в данном случае не минус, а условие игры. Как у Петра Вайля в книге "Стихи про меня". Пушкин про меня, Чехов, Есенин. Да кто угодно. Писательское литературоведение вообще субъективно по определению. Ради этой субъективности, а вовсе не из желания узнать, "как правильно", мы покупаем книги Дмитрия Быкова и Алексея Варламова в серии "ЖЗЛ".
Не менее субъективны издатели. По их воле в оглавлении фигуры авторитетные и бесспорные соседствуют со случайными. Андрей Битов, Сергей Гандлевский, Александр Кабаков — бесспорно. Но Ксения Букша, Наталия Курчатова, Светлана Бодрунова, Алла Горбунова — что вдруг? И интересно, почему нет таких значительных писателей и знатоков классики, как Кибиров, Варламов, Пьецух? Не договорились? Не смогли? Не любят литературу?
И еще. Поскольку выпущена книга в Питере, наблюдается явный крен в сторону местных авторов. Сергей Носов, Павел Крусанов, Аркадий Драгомощенко, Илья Бояшов. Все это питерцы. И так чуть ли не треть списка. Произвол, одним словом. Авторский и издательский.
Но при всех странностях проекта попытка актуализации классики явно удалась. Даром что классика, куда ни глянь, темы-то все насущные. Скажем, Михаил Шишкин рассуждает о хрупкости частной жизни в связи с "Обломовым". Что ни начни делать в частном порядке, пишет он, все равно придет государство и все разрушит. Так что лучше уж ничего не делать, как герой Гончарова. Тут уже не литература, тут проблемы предпринимательства и бизнес-климат в современной России. Казалось бы, причем здесь Гончаров? А вот, оказывается, причем. Это и есть матрица, замкнутый круг. Что ни придумай, как ни извратись, а обо всем уже написано в русской библии — у Гончарова, Достоевского и Толстого.
Пушкина, Чехова и других героев "Литературной матрицы" современные литераторы сложили из тех кубиков, которые у них были в детстве
Удалась, как ни странно, и игра в учебник. Конечно, таких школьников, которые интеллектуально готовы к восприятию этой книги, в природе не существует. Поэтому все эти обращения к "дорогому читателю" выглядят довольно нелепо. Наткнувшись на "ремейк русского инициационного мифа" у Михаила Шишкина, "дорогой читатель" в испуге закроет книгу. Не стоило перед ним и заискивать, чтобы потом давить интеллектом. И все же даже самых заумных и косноязычных авторов эта игра заставила подтянуться. В целом книга оставляет впечатление внятности и продуманности. Даже питерский философ Александр Секацкий, который обычно гонит малопонятные метафизические телеги в духе покойного Сергея Курехина, написал вполне удобочитаемый текст о Гоголе. Если его, конечно, не переписали в издательстве. Классика, как говорится, облагораживает.
Даже Всеволод Емелин, от которого по определению ждешь чего-то бунтарского и издевательского, представил вдруг очень обстоятельный, а местами даже и академичный текст о Блоке. И только заголовок — "В ожидании возмездия" — указывает на автора. Это ведь он написал знаменитую балладу про поджигателей иномарок с рефреном: "Жгите, милые, жгите..." Неизбежность возмездия — одна из самых частых тем Емелина. Как и Блока.
Но по-настоящему игра в учебник удалась только Быкову, который написал для "Литературной матрицы" статью о Горьком. Причина понятна. В отличие от своих коллег Быков — действующий педагог, преподаватель русского языка и литературы. К тому же у него в активе монография "Был ли Горький?". Вот по его тексту действительно можно изучать творчество Алексея Максимовича. Но это случай редкий и не типичный.
Коммерческая и просветительская задачи в этом проекте идут рука об руку. Умно придуманный пиар-ход одновременно работает и на пропаганду классического наследия, и на издательскую прибыль. Быков ведь для современного читателя фигура явно более значимая и авторитетная, чем Горький, о котором он пишет. Хотя бы потому, что Быков есть в телевизоре, а Горького там, увы, нет. Шаргунов — вот он, и колонки пишет в глянцевые журналы, и на радио выступает, и творческие вечера устраивает. А где, спрашивается, колонки Грибоедова? Нет их. И получается, что живой писатель на порядок важнее мертвого. Актуальнее. Успешнее. Шансы, что средний молодой человек "врубится" в Горького, услышав о нем от успешного и актуального Быкова, достаточно велики. Хотя ясно, конечно, что все это писательское литературоведение — десерт, бонус, приложение к тому, чему должны были учить в школе. Надстройка над базисом, которого у большинства давно нет. Но так уж устроен современный интеллектуальный рацион, что мы начинаем обед со сладкого. А там, если повезет, может, и до борща доберемся.