Вчера в полдень в Москве в Театре эстрады прошел гала-концерт, завершающий детский благотворительный фестиваль "От сердца к сердцу". Фестиваль этот устраивает благотворительный центр ДИНАОДА, и в заключительном концерте должны участвовать на равных дети-инвалиды и профессиональные артисты. Специальный корреспондент Ъ ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН на концерте этом был, но ничего такого не видел.
ДИНАОДА — это аббревиатура. Дети-Инвалиды с НАрушением Опорно-Двигательного Аппарата. Поэтому, входя в Театр эстрады, я ожидал увидеть множество инвалидных колясок и множество костылей. Я ждал, что по фойе будут разгуливать, приволакивая ногу и улыбаясь редкой возможности потусоваться, детишки с ДЦП. Но ничего подобного.
Зал в Театре эстрады был полон, и судя по тому, как отдельные группы детей реагировали на награждение почетным дипломом мальчика из такого-то интерната или девочки из такой-то спецшколы, эти самые интернаты и заполняли зал. Еще по залу ходили человек в костюме огромного утенка и человек в костюме пса. Люди эти хлопали, соответственно, лапами и крыльями и создавали веселье.
Я немного опоздал к началу. Когда я вошел, на сцене стояли три девочки в розовых балетных пачках и с многочисленными следами губной помады на щеках. Эти девочки выиграли конкурс, только что окончили исполнять свой танец и теперь, очень смущаясь, стояли и слушали поздравления.
Поздравляла девочек лично президент центра ДИНАОДА Лариса Каштэлян. Она сказала, что девочки очень красивые и очень талантливые. И с ней трудно было не согласиться. Действительно, красивые и талантливые девочки. И действительно хорошо, что вот они живут в интернате для детей с нарушением опорно-двигательного аппарата и вместо того, чтобы грустить там, выступают на сцене Театра эстрады перед сверстниками. Потом Лариса Каштэлян сказала, что в Москве прекрасное правительство. Она выразилась в том смысле, что если бы в Москве не было такого прекрасного и общедоступного и любящего детей правительства, то нельзя было бы заниматься благотворительностью, устраивать конкурсы и искать таланты среди детей с нарушением опорно-двигательного аппарата.
И я, разумеется, очень радовался, что в Москве такое правительство, и тоже был этому правительству благодарен. Только вот я не видел ни в зале, ни уж тем более на сцене ни одного ребенка, у которого нарушения опорно-двигательного аппарата были сколько-нибудь заметны. Впрочем, я не специалист. И центр ДИНАОДА существует десять лет, так что, возможно, всех детей уже реабилитировали и в инвалидной коляске на сцену выезжать больше некому. Все выбегают танцуя.
Еще Лариса Каштэлян сказала, что очень ждала на этот концерт Юрия Михайловича Лужкова, но Юрий Михайлович, к сожалению, заболел и прийти не смог. Тут я посочувствовал госпоже Каштэлян. Пропали даром все эти воздушные шарики, которыми любовно украшен зал. И гаишник у входа напрасно не давал припарковаться никаким автомобилям. И "скорая помощь" в фойе дежурила напрасно. Кстати, как только выяснилось, что господин Лужков не приедет, "скорая" сразу уехала. Видимо, была предназначена не для детей-инвалидов, которым вдруг может стать плохо, а для мэра, если вдруг сильно разболеется.
А еще госпожа Каштэлян, улыбаясь застенчивым девочкам в балетных пачках, сказала, что они, эти девочки, не будут обузой ни для государства, ни для города. Зачем она так сказала, я не знаю, но именно так она и сказала — обузой.
Потом концерт продолжился. На один номер, исполняемый вполне, на мой взгляд, здоровыми детьми из интерната для "опорников", приходилось как минимум два-три номера в исполнении совершенно здоровых детей из хореографических студий. Концерт был построен так, чтобы не быть обузой для дорогих гостей из мэрии. Зачем им, честное слово, много смотреть на больных детей? Зачем им знать, что вообще-то инвалиды-"опорники" не могут передвигаться самостоятельно и мэрия запирает их по домам — просто тем, что не запланировала пандусы. Пусть думают, будто "опорники" — это такие дети, пляшущие в балетных пачках, пусть просто сидят в зале и отдыхают от государственных дел.
Даже когда конферансье стал награждать призами победителей рисовального конкурса, только одна девочка из десяти вышедших на сцену слегка прихрамывала.
Нет, вы поймите правильно, я очень рад за этих детей. Они милые и трогательные. Я просто хотел узнать: неужели "колясочники" не рисуют? К одной маленькой девочке, получившей приз за лучший рисунок, конферансье обратился лично и спросил, что на ее рисунке изображено.
Девочка сказала: "Ой..."
И знала ли она до вчерашнего полудня, что вообще участвовала в каком-то конкурсе?