Стенли Грин, чья выставка открылась на "Винзаводе", начинал как светский фотограф, а затем стал военным репортером. Он снимал в горячих точках в Нагорном Карабахе, Ираке, Сомали, Хорватии, Кашмире, но главной его темой стала Чечня.
Почти у каждого фотографа есть своя визитная карточка — наиболее узнаваемый или же наиболее часто тиражируемый снимок. У Стенли Грина, навскидку, такого снимка нет. Но есть фотография, которую он считает любимой. Она была сделана в 2001 году и в 2003-м получила приз World Press Photo. Это цветной снимок, на нем девушка смотрит через запотевшее стекло. Девушку зовут Зелина, она чеченка и безостановочно смотрит в окно с тех пор, как в чеченской войне погиб ее ребенок. Ни в ее лице, ни в фигуре не чувствуется скорби, напротив, в разлете бровей, розовых щеках, пухлых губах угадывается что-то возрожденческое. До того как стать фотографом, Грин учился на художника: образ для него всегда больше, чем образ.
Стенли Грин родился в Америке, а фотографировать начал в конце 1970-х в Париже. На этих снимках была жизнь богемы, актрисы, модные шоу, девушки в кафе. Поворотный момент случился где-то в конце 1980-х. Лучший друг Грина умер от СПИДа, сам он сделал первую в своей жизни знаменитую фотографию: девушка в зеленой балетной пачке поливает шампанским с Берлинской стены народ, собравшийся поглядеть, как эта стена наконец рухнет. Дальше Грин начал ездить по горячим точкам и в 1993-м оказался в России, где чуть не погиб во время штурма Белого дома. А из России поехал в Чечню, где застрял на восемь лет. Он потом продолжил шествие по горячим точкам, был в Нагорном Карабахе, Ираке, Сомали, Хорватии, Кашмире. Но Чечня осталась его главной темой. Позиция у него была самая что ни на есть непримиримая, он называл чеченскую войну геноцидом чеченцев, которых "всегда ненавидели русские", и считал, что человек, который присутствует при геноциде и ничего не делает, тоже виновен. А виновным Грин быть не хотел. И потому снимал разрушенные дома, трупы на улицах, которых поедали собаки, детей без ног. Когда стало понятно, что с дорогой аппаратурой в Чечне делать нечего, стал снимать на пленочную малышку Leica, надеясь, что у пленки есть шансы пережить войну.
Стенли Грин
Фото: Sarah Shatz
К выходу новой книги Грина "Черный паспорт" в интернете выложен трейлер. Он начинается с размеренного слайд-шоу ранних светских фотографий Грина, которые вдруг перебиваются меняющимися с ошеломительной скоростью видами войны. Штука в том, что "мирные" фотографии Грина ничуть не хуже военных. Его клубные тусовки, актеры в гримерках, молодежь в кафе существуют как бы вне времени, частная жизнь, которую он запечатлел, прекрасна. Но в эту частную жизнь бесцеремонно врывается общественная. В своей книге он рассказывает, как на его глазах в Эль-Фаллудже подожгли и повесили нескольких американских военных — они висели, дети отрезали от них куски на память, а он плакал и снимал. Он что-то говорит о необходимости трагедии, на самом деле весь Грин — в невозможности игнорировать трагедию. Но все же чем страшнее его снимок, тем сильнее прорывается через него какая-то почти неземная красота.
Галерея Ирины Меглинской, ЦСИ "Винзавод", до 14 марта