Сейчас, когда основные итоги парламентских выборов уже ясны, возникает естественный вопрос о дальнейшей экономической политике российских властей. Ответ на этот вопрос прост — принципиальных изменений эта политика не претерпит. Хотя некоторые новые моменты в этой политике появятся: правительство будет меньше внимания уделять финансовым требованиям аграрного лобби; с другой стороны, может усилиться промышленный протекционизм. И уж в любом случае президент и правительство будут вынуждены демонстративно расширить финансирование социальной сферы.
Принципиальные изменения экономической политики невозможны
Почему можно утверждать, что принципиальных изменений экономическая политика России после выборов не претерпит? Хотя бы потому, что НДР в новом парламенте все же будет иметь достаточный вес и сможет воспользоваться опытом нынешней исполнительной власти в "укрощении" фракций КПРФ и ЛДПР. Еще и потому, что представители левой оппозиции связывают свои надежды только с непопулярностью проводимого до сих пор правительством экономического курса и, в общем-то, заинтересованы в продолжении этого курса до президентских выборов — образно говоря, они считают, что президент и правительство играют "против себя" и все их действия лишь увеличивают социальную базу оппозиции.
Но самое главное, что в нынешней ситуации экономическую политику кардинально изменить просто невозможно — во всяком случае в короткие сроки. Следует помнить, что жесткий бюджетно-финансовый курс правительство проводит не столько по своей воле, сколько под давлением обстоятельств. Причем не столько внутренних, сколько внешних. Итоги "справедливых, свободных и демократических", по свидетельству международных наблюдателей, выборов, могут позволить правительству выторговать у МВФ смягчение финансовой политики, но не слишком сильное — сформировавшиеся в 1995 году отношения между международными финансовыми организациями и Россией уже изменить невозможно. Слишком увеличилась за последнее время зависимость России от внешнего финансирования: если в 1994 году за его счет было покрыто лишь 8% бюджетного дефицита, то в январе--сентябре 1995 года — 37% (без учета отсрочек выплат по обслуживанию внешнего долга).
Экономическую политику нельзя кардинально изменить и по чисто формальной причине. Бюджет 1996 года, в котором зафиксированы нынешние финансовые ограничения и чрезвычайно низкий прогноз инфляции, уже принят и переработать его технически невозможно.
Некоторые коррективы неизбежны
Тем не менее некоторые коррективы в экономическую политику все же будут внесены. Например, неудача на выборах аграриев существенно ослабит лоббистский прессинг АПК и сделает для правительства возможным несколько сэкономить на государственной финансовой поддержке сельского хозяйства. При этом оно сможет ссылаться еще и на то, что ожидавшегося резкого сокращения сельскохозяйственного производства в 1995 году не произошло, даже несмотря на непредусмотренный неурожай: спад остался примерно на уровне прошлогоднего. Неожиданно выяснилась относительная эффективность товарных кредитов, фактически заменивших прямую поддержку сельхозпроизводителей. В условиях ослабления позиций аграриев первой жертвой экономии может оказаться федеральная продовольственная корпорация, которая в 1995 году продемонстрировала свою беспомощность.
В то же время серьезной уступкой оппозиции может быть ужесточение мер по защите промышленных производителей (например, отказ от отмены пошлин на импортные автомобили). В общем-то, протекционизм, необходимый для умиротворения части российских производителей, не столь уж невыгоден для финансовой политики — он не только дает поступления от импортных пошлин, но и экономит значительные средства, которые в противном случае пришлось бы направить на поддержку отраслей, разрушаемых иностранной конкуренцией (последнюю, в свою очередь, стимулирует низкий курс доллара).
Куда будут направлены сэкономленные в результате уменьшения сельхозрасходов и ужесточения промышленного протекционизма средства, тоже ясно — на социальную сферу. Потому что самый очевидный вывод, который в любом случае сделают президент и правительство из результатов нынешних выборов, — это вывод о необходимости расширить финансирование социальных расходов и все же изменить настроения избирателей к президентским выборам. Как ни странно, к этому будет подталкивать и позиция международных финансовых организаций, которые считают, что при всей важности жесткой финансовой политики реформаторские правительства обязаны активной социальной политикой привлечь население, чтобы просто удержаться у власти.
Возможные конкретные шаги
В общем, задача перед исполнительной властью стоит очень трудная: быстрая переориентация финансовых потоков на социальную сферу при сохранении общей антиинфляционной направленности и жесткости осуществляемой финансовой политики. И все конкретные шаги экономической политики в ближайшее время будут подчинены этой задаче.
Правительство и президентский аппарат скорее всего понимают, что речь идет об их самосохранении. Поэтому они могут более жестко, чем обычно, обращаться с крупнейшими монополистами, ломая их сопротивление ради получения денег на социальные программы (пример чего уже продемонстрировал первый вице-премьер Анатолий Чубайс, предъявивший накануне выборов ультиматум крупнейшим неплательщикам налогов). Программа "наведения порядка" может включать в себя развертывание наступления на крупных неплательщиков налогов, а также попытку обложить налогами в той или иной форме (например, в виде ежегодного лицензионного сбора), мелкий и часть среднего бизнеса, уходящие из-под налогообложения. Скорее всего продолжится осторожное надавливание на "Газпром" и льготы его инвестиционного фонда, а также борьба за окончательный отказ от резервирования средств предприятий "на первоочередные нужды".
Важным источником получения средств следует признать установление во многом фактически отсутствующего контроля за бюджетными расходами. Достаточно указать, что задержка бюджетных средств на счетах расходующих их организаций пока не рассматривается в качестве финансового нарушения. Будет, безусловно, расширена и нынешняя программа ужесточения валютного контроля.
Вместе с тем указанные меры скорее всего будут осуществляться частично и непоследовательно. Причина — в ущемлении интересов влиятельных структур, способных оказать существенный исход на итоги выборов. Вероятно, взаимоотношения с ними будут строиться преимущественно не в форме диктата, а в виде разрекламированных "компенсационных сделок", когда государство расплачивается за деньги на социальные программы (а также на не предусмотренные бюджетом военные действия в Чечне и меры по восстановлению ее хозяйства) собственностью либо предоставлением имущества. Важнейшим направлением компенсационных сделок стала залоговая приватизация. Поэтому любые атаки оппозиции на нее в первой половине 1996 года обречены на неудачу.
Ясно, что будут сделаны попытки расширить финансовые потоки в социальную сферу и одновременно стимулировать производство путем дальнейшего осторожного снижения ставки рефинансирования Центрального банка. Однако это снижение скорее всего будет прекращено при первом же небольшом увеличении месячной инфляции, которое представляется неизбежным в начале 1996 года (с учетом выплат, осуществленных в ноябре).
В 1996 году правительство попытается стимулировать рост производств, ориентирующихся не на экспорт, а на внутренний рынок. Однако жесткая финансовая политика, видимо, не позволит существенно увеличить емкость внутреннего рынка, поэтому успех планируемого маневра возможен лишь в части, относящейся опять-таки к экспортным производствам (например, "Газпром" можно заставить покупать отечественное, а не импортное оборудование).
Необходимость концентрации всех ресурсов государства и коммерческого сектора ради достижения конкретного политического результата может вызвать ускоренное продвижение к так называемой "южнокорейской модели", при которой государство, достаточно жестко контролируя крупнейшие коммерческие структуры, обеспечивает не только их политическую поддержку, но и экономические действия, помогающие правительству достичь своих целей. И при этом в борьбе за достижение политических целей президент и правительство вполне могут воспользоваться тем фактом, что сейчас деньги или иные формы поддержки государства (например, помощь в выходе на внешние рынки) вновь становятся критически важным фактором выживания даже для крупнейших коммерческих структур.
МИХАИЛ Ъ-ДЕЛЯГИН