Исполнилось 150 лет со дня рождения немецкого историка искусства Вильгельма фон Боде. Знаменитый основатель берлинского Kaiser-Friedrich-Museum вошел в историю искусствознания не только как истовый музейщик, но и как знаток и эксперт искусства итальянского Возрождения и голландской живописи XVII века. Его авторитет не могли поколебать даже его ошибки, которые сами по себе вошли в историю искусствознания.
Вильгельм фон Боде — колоритная фигура в истории знаточества, где он занимает такое же место как Бернард Бернсон и Адольфо Вентури. Французские и итальянские авторы нередко позволяют себе легкую иронию, когда речь заходит о волюнтаристских атрибуциях генерального директора прусских музеев, немецкие исследователи, разумеется, исполнены глубочайшего уважения по отношению к "отцу германского музееведения". В начале же века авторитет фон Боде в России был практически неколебимым. Именно к нему ездил Александр Бенуа, чтобы представить на атрибуционное суждение Herr Geheimrat (господина тайного советника) картину Леонардо да Винчи "Мадонна с гвоздикой" (ныне известную эрмитажную "Мадонну Бенуа"). "Нет! Это не Леонардо, но, возможно, что это произведение кого-нибудь из соучеников Леонардо по мастерской Вероккио". Этим жестким вердиктом, несмотря на вполне обоснованные сомнения, вынужден был некоторое время довольствоваться Бенуа. С мнением фон Боде считался и основатель музея Александра III (ныне ГМИИ им. Пушкина) Иван Цветаев, консультировавшийся с ним при заказах слепков с "антиков", а также Дмитрий Щукин (четвертый из известного московского семейства собирателей). Именно по его рекомендации последний купил в 1893 году на аукционе пейзаж Аверкампа "Катание на коньках" (теперь находится в том же ГМИИ). Сам стиль поведения прусского эксперта, независимого в своих заключениях, сделанных "по интуиции" (фон Боде был достаточно обеспеченным человеком, и потому его не коснулся "бич платной экспертизы"), был примером для подражания. Илья Остроухов, бывший одно время куратором Третьяковской галереи, с московской барственностью и самомнением пытался копировать образ германского аристократа-знатока. По воспоминаниям Абрама Эфроса: "Он был упрям упрямством Excellenz von Bode, — недаром Остроухов питал к знаменитому директору прусских музеев такое влечение... О его (Боде) торжествах над противниками он говорил с удовлетворением лично заинтересованного человека".
Карьера фон Боде-эксперта была полна как несомненных удач, так и явных ляпсусов, на которых берлинец настаивал несмотря на противодействие всего клана историков искусства. Почти четверть века длилась его пресловутая тяжба со всем миром из-за скульптуры "Флоры". Бюст из раскрашенного воска, без колебаний приписанный им Леонардо, в конечном счете оказался фальшивкой, изготовленной формовщиком XIX века Лукасом Ричардом Коклом. С этим окончательным приговором сообщества знатоков фон Боде не смог примириться до самой смерти. Так же как с переатрибуцией такого же ложного Леонардо — "Воскресением Христа". Вместе с тем у него случались абсолютно точные "попадания в цель": вместе со своим сотрудником, не менее известным Максом Фридлендером он обошел многих известных музейщиков, перекупив у совета одного из иезуитских колледжей в Испании чудесное "Поклонение пастухов" фламандца Гуго ван дер Гуса.
Работоспособность фон Боде была поистине титанической. Он успевал отсматривать частные коллекции и посещать художественные аукционы, заниматься реформированием комплекса берлинских музеев и писать статьи, аннотации, комментарии. Составленная в 1929 году библиография его сочинений включала в себя свыше 600 наименований. Среди них на первом месте — каталог "Полного собрания произведений Рембрандта" и монографии о Сегерсе, Гальсе, де Витте, которые не может миновать ни один специалист по нидерландскому искусству. Менее важными ныне являются статьи по истории персидских ковров. Тем не менее они демонстрируют широту интересов фон Боде, "интуитивный" метод которого не знал пределов — как исторических, так и географических.
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ