Ученые из Института археологии РАН нашли несостоявшуюся столицу России.
Царев-Борисов городок обнаружился километрах в двадцати от Можайска, в самом живописном месте района — на высоком холме над рекой Протвой, откуда открывается потрясающий вид на извилистые речные протоки и густо поросшие камышом берега, на заливные луга, на синеющий у самого горизонта лес и сияющие жестью крыши бесчисленных дачных поселков. Впрочем, что значит "обнаружился"? Каждый местный житель с самого раннего детства прекрасно знает, что он живет в особенном месте — на руинах древнего царского города. Издавна находили здесь непонятные черепки, осколки посуды и странной формы кирпичи. Да и само название села Борисово опять же неспроста появилось.
— Наше село — уникальное место, — доказывает директор местной школы и краевед Иван Николайченко. — Я ответственно заявляю, что оно — несостоявшаяся столица Российского государства. Борис Годунов, строя здесь крепость, возвел в Борисове и самое высокое здание на Руси той эпохи — Борисоглебскую церковь, которая явилась своеобразным символом прихода его к власти и определяла место, откуда он предполагал властвовать. Скажу больше, есть подтверждение тому, что Годунов часть имущества, в том числе и исчезнувшую библиотеку Ивана Грозного, перевез из Москвы в Царев-Борисов городок.
Ну, о том, куда подевалась библиотека Грозного, науке пока не известно. Зато вот этим летом археологи извлекли на белый свет остатки крепостных стен и главной надвратной башни Царева-Борисова городка.
— Вот здесь и был главный вход в крепость, — стоя на руинах стены, показывает руководитель Можайской экспедиции Института археологии РАН Борис Янишевский. — Дальше располагалась площадка, от которой начинался деревянный мост через глубокий ров, заполненный водой. Мост вел прямо к церкви, которая стояла вон на том холме, где сейчас кладбище...
Годуновский стиль
Чтобы оценить всю значимость этой археологической находки, следует знать историю Можайского района, который когда-то был пограничным рубежом Московского государства.
Само слово "можай" — балтского происхождения и означает "маленький". В летописях это название появляется с XIII века — тогда это был настоящий медвежий угол посреди непролазных лесов, населенный в основном вольными потомками финно-угорских племен и славянских переселенцев, не желавших подчиняться никакой власти. Здесь даже чеканились собственные деньги — серебряные монеты и медные "Пуло Можайское", а в состав Московского государства Можайское княжество вошло лишь в начале XIV века. Вскоре по воле великого князя Дмитрия Донского на границах княжества были выстроены и укреплены новые крепости: Волоколамск, Руза, Можайск и Верея — мощный оборонительный рубеж против частых походов литовщины и татар. Затем появились монастыри и храмы, а образ святого Николы Можайского с мечом и градом в руках — символ белокаменного собора в центре Можайска — стал одной из главных святынь Московского государства (именно Никола Можайский стал главным хранителем Никольских ворот Московского Кремля). К концу XVI века Можайск уже считался одним из "священных городов русских", куда совершали паломничество православные люди со всей Руси, здесь находилась и ставка царя Ивана Грозного во время Ливонской войны. Именно по воле Грозного земли вокруг Можайска и были пожалованы в собственность его верному опричнику Дмитрию из небогатого рода Годуновых, дослужившемуся до чина главы Постельного приказа.
Племянником шустрого опричника Дмитрия и был Борис Годунов — шурин царя Федора Иоанновича, сам ставший царем. Пробираясь к власти, Годунов, говоря современным языком, позиционировал себя в общественном сознании крепким хозяйственником и строителем, то есть полной противоположностью тирану Грозному и его никчемному сыну. Еще в 1584 году Борис Годунов возглавил приказ Каменных дел, развернув невиданную по тем временам кампанию по перестройке русских городов. Был построен московский Белый город, возведены стены Смоленска, с размахом строились новые города-крепости: Курск, Кромы, Ливны, Елец, Оскол, Белгород-на-Донце и Воронеж — "на Дону на Воронеже". Именно тогда взошла звезда легендарного "градодельца" Федора Савельевича Коня — талантливого ученика итальянского инженера Иоганна Клеро, соединившего европейское изящество и утонченность с традиционным русским стилем. Федор Конь строил Троицкий собор в Вязьме, церковь Донской иконы Божией Матери в московском Донском монастыре, Симонов монастырь, перестроил звонницу Ивана Великого в Кремле и Золотую царицыну палату, которую ныне специалисты именуют самым ярким образцом "годуновского зодчества". Но настоящей жемчужиной творчества "градодельца" должен был стать Царев-Борисов городок, заложенный сразу же после венчания Годунова на царство в 1598 году, как знак могущества новой династии.
Сказка на озере
В архивах сохранились чертежи городка, поставленного на двух холмах, насыпанных на высоком берегу Протвы. На холме, обращенном к востоку, поставили царский дворец с белокаменной шатровой церковью страстотерпцев Бориса и Глеба. Согласно чертежам, высота церкви равнялась примерно 74 метрам, то есть она была чуть ниже колокольни Ивана Великого в Кремле. На другом же холме, окруженном со всех сторон глубоким рвом, поставили каменную крепость полукруглой формы с четырьмя высокими башнями. Стены напоминали кремлевские — с зубцами формы "ласточкин хвост", а башни служили казармами для гарнизона. Чуть ниже по течению Протвы построили плотину и дамбы, так что все луга и крепостные рвы вокруг крепости были залиты водой огромного рукотворного озера. С юго-западной стороны — там, где ныне стоит село Борисово, — позже возвели конюшенный, пушкарский и лебяжий дворы, обустроили фруктовые сады.
Конечно, профессиональные историки посмеиваются над утверждениями насчет "несостоявшегося переноса столицы России под Можайск", но и в словах краеведов тоже может оказаться зерно истины. Из летописей известно, что в конце XVI века в Москве прошел ряд крупных пожаров, практически уничтоживших город: "...не только дворы, но и во храмах в каменных и в погребах все погорело". Кроме того, как сообщал "Новый летописец", следом за пожаром на город налетела "буря великая", разрушившая терем Бориса Годунова в Китай-городе. Вполне возможно, что набожный царь мог принять последствия урагана как своеобразный знак свыше о переносе столицы в новое место. К тому же вслед за ураганом пришли беды, куда более серьезные: по всей Руси прокатилась небывалая засуха, уничтожившая весь урожай. "Ничего не взошло, все погибло в земле, — писал летописец. --Был же тот голод три года... и в то время умножились разбои в земле Русской так, что не только по пустынным местам проезду не было, но и под Москвой были разбои великие".
Известно, что сам Годунов приезжал в свою резиденцию лишь один раз — в 1604 году, когда происходило освящение церкви. В летописи об этом событии сказано весьма кратко: "Ходил царь Борис Федорович с царицею и с чады, молитися в Боровск, к Пафнутию чудотворцу, и отнесе ему раку сребряну. Оттуду иде на Борисов, и ту церковь каменну созда и освяти". Но вот как следует обжиться в своей резиденции Годунов не успел — в 1605 году он скоропостижно скончался. "Внезапно пришла на него болезнь лютая, и едва успели постричь его в монахи, как через два часа от той же болезни царь и скончался". Его резиденция так и осталась военной крепостью.
Сегодня лишь заросшие травой рвы и остатки дамбы напоминают обо всем этом великолепии. И извлеченные из земли остатки упавших стен, которые археологи тщательно обмеряют, прежде чем стронуть с места.
— Я уже много лет вынашивал планы раскопок на месте городка, но финансирования экспедиции как не было, так и не ожидается, — говорит Борис Янишевский. — Тем не менее сейчас нам удалось кое-как наскрести средства и организовать раскопки.
Янишевскому помогли и его родные, и коллеги: в самом начале раскопок здесь трудились его жена и сын Олег, помогающий отцу с трехлетнего возраста. Потом присоединилась местная молодежь, например вчерашняя борисовская школьница, а ныне студентка Рузского медучилища Анастасия Рощенко уже третий год участвует в экспедициях Бориса Янишевского. Сначала пришла просто из любопытства, потом понравилось, а сегодня она уже приводит с собой подруг, на которых часто сваливается самая черная и кропотливая работа: то надо землю руками перебрать, то промыть находки в реке. Ну и, конечно, не обходится без помощи гостей из солнечного Таджикистана — Кишвара и Амардина, которые уже давно свыклись со статусом "младших научных сотрудников".
— Мне здесь нравится, — говорит Кишвар Назаров, — здесь интересно и легче, чем на стройке работать.
Кишваром и Амардином руководит колоритный юноша с внешностью архангелогородского помора — Роман Нуриев, выпускник МГУ и специалист по русской палеографии и трудночитаемым летописям. Впрочем, летописи Роман читает зимними вечерами, а вот летом он предпочитает проводить время в походах и экспедициях. Несколько недель назад он работал на восстановлении Бородинского дворца (императорского дворца Николая I, построенного в 1839 году к годовщине битвы при Бородино) — эти работы тоже курирует Институт археологии РАН. Руины дворца основательно заросли лесом, и пока рабочие выкорчевывают деревья, археологи переезжают работать в Борисово.
На раскопе Роман незаменим, он единственный из археологов, кто ночует в палатке у раскопа, охраняя научное оборудование и находки. Причем не столько от воров, сколько от черных археологов, которые уже давно рыскают по Можайскому району. Так, в день нашего приезда газета "Можайское обозрение" сообщила о поимке целой банды черных археологов, которые пытались докопаться до остатков монастыря на Брыкиной горе. Несколькими днями ранее здесь же поймали еще одного любителя старины с металлоискателем.
— Когда их отпустили, один из них, Сергей, пришел ко мне и предложил сотрудничать, — говорит глава Можайского объединения краеведов Мэлс Дехканов. — Сказал, что занимается несанкционированными раскопками уже много лет. И действительно, мужчина серьезный: он знает, что такое АКР — Археологическая карта России. Но я ему твердо сказал, что сотрудничать буду только с теми, кому дорога русская история и культура.
Что до задержанных, то теперь в течение 10 дней милиция должна определиться: есть или нет состава преступления для открытия уголовного дела.
Что же касается находок под Борисовом, то они пока представляют чисто научный интерес. К примеру, рядом с городком найдено несколько печей для обжига кирпича. Причем некоторые из печей сохранились до сих пор, и темные провалы в земле уже стали поводом для появления среди местных школьников легенд, что из крепости во все стороны были вырыты туннели, которые вели в Можайск и Верею. Также найдено множество осколков изразцов, мелкие монетки, различные сельскохозяйственные инструменты.
— И еще мы нашли больше килограмма старинных пуль, — говорит Борис Евгеньевич. — Здесь же в Смутное время не стихали бои.
Забвение городка
После смерти Бориса Годунова его резиденции выпала трудная судьба — крепость несколько раз держала оборону против польских войск. "Пошел королевич (Владислав) из Вязьмы и встал в Борисовом городище, от Можайска в семи верстах, — писал летописец. — И приходили к Можайску много раз, и, выходя из Можайска, ратные люди бились с литовскими людьми, и бои были многие. С обеих сторон многих людей побивали, и отходили литовские люди опять... А в Борисове городке сидел в ту пору воевода Константин Ивашкин. Литовские же люди много раз к нему приходили и не могли ничего ему сделать, потому что был тот городок весьма крепок".
Раздосадованные неудачной осадой поляки отыгрались на Можайске, по данным историков, в годы Смуты в войне погибло 97 процентов жителей города, были уничтожены все дома и храмы. Когда-то огромный город, слывший центром кузнечного ремесла, превратился в груду развалин.
А вот Царев-Борисов городок разрушили уже свои — солдаты сотника Ивашкина, получив от князя Пожарского приказ идти на соединение с остальными войсками, подожгли крепость, дабы в их отсутствие она не досталась врагам. Взорвали и плотину, осушив озеро, на месте которого вскоре появились луга и пашни новых переселенцев — обезлюдевшие после войны земли Годуновых раздавали за службу бывшим казакам и солдатам.
С тех пор городок, формально все еще сохранивший свой статус военной крепости, медленно ветшал и разваливался. В 1775 году обвалилась и церковь Бориса и Глеба. В архивах сохранилась любопытная "Выписка из журнала главнокомандующего в Москве, при осмотре им той губернии", относящаяся к началу XIX века: "Между городами Можайск и Верея на горе весьма высокой стоит Борис городок... Стена во многих местах уже упала, как и две башни; в расстоянии саженях ста от оного городка построена башня готической работы прекрасной, которая также требует поправки, а паче, что медью крытая крыша поржавела, и сквозь оную внутри течь. Работа тех древних веков столь хороша, что без сожаления и сломать не можно... И весьма малым бы коштом могла быть поновлена".
Тем не менее уже в 1830 году церковь с крепостью были разобраны на стройматериалы — ценные кирпичи "государева стандарта" пошли на строительство новых домов. Битый кирпич и остатки стен вместе со строительным мусором рабочие свалили на склон рва, и теперь, спустя полтораста лет, этот "мусор" стал настоящим сокровищем для археологов.
— Конечно, здесь работы не на один год, но этим летом в наших планах откопать фундаменты стены и башни, — говорит Борис Янишевский. — Если будет фундамент, тогда можно уже вести речь о восстановлении хотя бы одной башни и фрагмента стены. Понимаете, это моя самая заветная мечта — воссоздать городок, в котором можно разместить музей. Вы видели здание Можайского историко-краеведческего музея? Нет? Это такой тесный и маленький особнячок, что просто нет слов. Для новых находок там уже давно нет места. И, конечно, нам обидно — мы работаем, находим потрясающие вещи, а их никто и никогда не видит.