В прокат выходит фильм "Бабник" (Spread), который, вопреки соблазнительному русскому названию и Эштону Катчеру в главной роли, проходит по разряду не романтической комедии, а независимого кино. В России вольный перевод названия может вызвать ассоциации с творчеством Анатолия Эйрамджана — совершенно неуместные, предупреждает ЛИДИЯ МАСЛОВА.
"Бабник", фильм про молодого человека, которому так повезло с внешностью, что ему хочется с порога отказать не только в уме, но и вообще в каком-либо внутреннем содержании, имеет автобиографический оттенок для Эштона Катчера: его принято снобировать как молодого приживала Деми Мур и красивый кусок мяса, который в юности бросил университет, чтобы стать фотомоделью. В "Бабнике" желающий сменить амплуа Эштон Катчер выступает в качестве одного из продюсеров, не самым предсказуемым образом ангажировавших в качестве режиссера шотландца Дэвида Маккензи. У этого задумчивого автора в каждом фильме кто-нибудь тонет, что не мешает ему систематически поставлять свои работы в конкурс Берлинского кинофестиваля. Самые известные его фильмы — "Молодой Адам" (Young Adam), драма на барже с Эваном Макгрегором и Тильдой Суинтон, и "Хэллем Фоу" (Hallam Foe) о 17-летнем мальчике с причудливо проявляющимся эдиповым комплексом, отягощенным вуайеризмом.
Дэвид Маккензи в своих фильмах и сам подолгу любит наблюдать различные сексуальные сцены, будто пытаясь высмотреть в этих нелепых телодвижениях какое-то экзистенциальное содержание. В "Бабнике" вуайеристу раздолье: сама профессия героя, живущего за счет богатых женщин, обделенных мужской лаской, располагает к тому, чтобы оживить картину не по-голливудски честными сценами совокупления. Но, еще не дождавшись секса, режиссер Маккензи спешит показать свой европейский класс, сразу после титра с названием забабахивая непрерывный четырехминутный план, позволяющий вместе с охотником на богатеньких дамочек осмотреть ночной клуб, где он ищет добычу под собственный закадровый комментарий. Отмахнувшись от нескольких молодух ("Я не помню, как ее зовут, но помню ее лицо, когда она узнала, что с ее сестрой я тоже спал"), он находит объект в лице ухоженной блондинки лет сорока (Энн Хеч).
При сравнении "Бабника" с такой классикой жанра, как "Американский жиголо", часто сетуют, что не хватает у Эштона Катчера харизмы супротив Ричарда Гира, однако это не совсем так. Эштону Катчеру удается сохранить равновесие, не сваливаясь ни в самодовольные понты, ни в слащавую сентиментальность, и выбрать правильную, уравновешенную интонацию для своих закадровых советов бывалого охотника. Не знающая ни заботы, ни труда птичка божия, согласная переспать со старушкой за сэндвич и ночлег, выглядит в "Бабнике" гораздо симпатичнее, чем корчащая из себя супермена расчетливая проститутка, которую играет в "Американском жиголо" напыщенный Ричард Гир.
Шотландский режиссер Маккензи с непривычной ему лос-анджелесской натурой в "Бабнике" освоился неплохо, хотя ему явно жаль, что нельзя утопить кого-нибудь в сверкающем на солнце лазурном бассейне, где герой коротает досуг, пока его сожительница рубит капусту. Иногда компанию в бассейне ему составляет обманчиво благообразная официантка (Маргарита Левиева), в которую жиголо влюбляется, обнаруживая под броней своей циничной искушенности детское простодушие. Лицемерную официантку, в финале оказывающуюся самым неприятным и меркантильным персонажем картины, утопить было бы неплохо, однако в бассейне гибнет только мобильный телефон, выброшенный разъяренной героиней Энн Хеч при очередной попытке прищучить блудливого альфонса.
В стремлении обозначить зыбкую для героя грань между работой и любовью режиссер иногда бывает схематичен, показывая вместо безудержного секса целомудренные поцелуйчики: количество покрытых простыней квадратных сантиметров тела оказывается прямо пропорционально серьезности отношений. Ближе к концу, однако, автор простыни отбрасывает и, видимо уже немножко издеваясь над заведомо мелодраматической идеей романа двух людей, торгующих любовью, вставляет пошлейшую эротическую сцену на берегу океана у вечернего костра ("Смотри, смотри, вон дельфинчики!"). Это еще одна фишка Дэвида Маккензи — любит он мир животных, и в "Бабнике" тоже прибегает к метафоре из жизни рептилий: самое интересное, хотя уже почти без участия героя, мудро решившего найти работу попроще, а вместо женщины завести жабу, происходит на экране за те несколько минут, когда идут финальные титры, и, пожалуй, один последний кадр передает авторскую мысль точнее, чем весь фильм.