В июле возобновился затихший было конфликт вокруг раздела бизнеса Владимира Потанина и Михаила Прохорова — "Интеррос" в обход группы ОНЭКСИМ выкупил часть активов ОПИНа. Гендиректор ОНЭКСИМа Дмитрий Разумов рассказал "Ъ", что в группе возмущены сделкой, но надеются на мирное разрешение ситуации по оставшимся общим активам, все еще ждут реализации соглашения по долгу "Русала" и сохраняют значительное количество свободных денег.
— Группа ОНЭКСИМ на фоне экономического кризиса выглядит чуть ли не единственной крупной компанией, у которой нет финансовых проблем, а наоборот — много денег...
— И много хороших, разноплановых активов. Мы сознательно ушли от привязки группы к одному "корневому" активу. За два года сформирован портфель инвестиций, диверсифицированный по индустриям, циклам, валютам, который в максимальной степени хеджирует наши риски, особенно в ситуации тотальной макроэкономической нестабильности. Каждый из них имеет серьезный потенциал переоценки в разы. Значительная же кэшевая составляющая является гарантией выживания при любом апокалиптическом сценарии и одновременно ресурсом дальнейшего роста. Может складываться впечатление, что мы просто сидим на мешке денег. Но это не так, активов у нас значительно больше.
— Михаил Прохоров сам активно поддерживает подобную точку зрения. Но в течение года с момента раздела основной части его бизнеса с Владимиром Потаниным сделан целый ряд покупок. Сколько вы потратили на формирование группы? Это были собственные средства или займы?
— Оценить это сложно. Значительная часть активов перешла к группе в процессе разделения бизнеса с Владимиром Потаниным. Дополнительно мы инвестировали в приобретение, создание и развитие различных бизнесов около $3 млрд. Основные статьи — приобретение "Русала", ТГК-4, "Ренессанс Капитала", увеличение долей в "Полюс Золоте" и ОПИНе, формирование земельного банка, инновационные и медийные проекты. На это были использованы собственные средства. Единственный кредит, привлеченный на баланс группы от Сбербанка, был потрачен на то, чтобы довести долю в ГМК "Норильский никель" до 25%. Но с этим долгом мы рассчитались еще в прошлом году, реализовав пакет в "Норникеле". Отсутствие долгов как на уровне группы, так и в большой степени на уровне всех наших активов,— наше серьезное конкурентное преимущество. По отдельным компаниям есть обязательства, но они некритичны.
— Сколько в результате стоит ОНЭКСИМ и какова доля в этой сумме активов и денежных средств?
— Мы оцениваем стоимость наших активов в текущем "депрессивном" моменте в $12-15 млрд. Деньги являются весомым процентом, но точно не доминирующим.
— Зато у вас большая дебиторская задолженность и крупнейший дебитор — ОК "Русал" Олега Дерипаски с долгом в $2,8 млрд. В конце марта вы подписали соглашение о реструктуризации долга. Оно выполняется?
— Сделка юридически действительна, но там есть два существенных отлагательных условия. Первое — согласие международных банков--кредиторов "Русала" ($7,4 млрд, также ведутся переговоры о реструктуризации.— "Ъ") на осуществление этой сделки. Второе — получение нами порядка $400 млн денежных средств. Пока эти условия не выполнены.
— Есть сроки, в течение которых это должно произойти?
— Да. Мы ожидаем, что реструктуризация с банками произойдет в ближайшие один-два месяца. Этот срок наши договоренности выдержат.
— ОНЭКСИМ является миноритарием "Русала". Вы в курсе переговоров с банками? Почему они затягиваются?
— Надо вернуться к тому, что "Русал" испытывает реальные операционные трудности. Падение цен на продукцию более чем вдвое ни одна компания выдержать не может. Плюс значительный долг, конечно же. Мне кажется, главная сложность переговоров — непредсказуемость ситуации на рынке алюминия и, как следствие, будущих денежных потоков компании. Тем не менее, я думаю, стороны должны прийти к положительному для всех решению. Мы верим в перспективы "Русала".
— Насколько важным было решение ВЭБа пролонгировать выданный "Русалу" кредит?
— Конечно, существенным. $4,5 млрд — это гигантский процент задолженности "Русала". Вместе с долгом ОНЭКСИМу — это около половины всей задолженности компании.
— Но с международными банками ведутся переговоры о гораздо более длительной реструктуризации кредитов, а ВЭБ готов отложить выплату только на год...
— У международных кредиторов возможностей повлиять на ВЭБ нет, и они, и "Русал" воспринимают позицию госбанка как данность. Хотя я считаю, что продление кредита стратегически не совсем правильное решение, оно создает неопределенность для "Русала". "Русалу" важно сохранить блокпакет "Норникеля" — это хороший актив. Еще более важно сохранить стратегическую опцию слияния с "Норникелем". Это идея, с которой мы и пришли в свое время к акционерам "Русала", предложив им купить у нас блокпакет ГМК. Если ВЭБ или государство заберут пакет через год, эта опция пропадает. Для государства же наиболее интересным вариантом, на мой взгляд, была бы конвертация долга ВЭБа и других банков, контролируемых государством, в акции "Русала" с последующим его слиянием с "Норникелем". Очистив баланс компании от долгов и консолидировав ее с "Норникелем", государство получило бы долю в замечательной компании.
— То есть эта идея еще жива?
— Мне кажется, она не умерла. Кредит был продлен, и это оставляет перед государством все опции открытыми.
— Как в целом ситуация в "Русале"?
— Компания принимает экстраординарные меры для снижения себестоимости, и, конечно, то, что основной собственник занимается этим лично,— огромный плюс. Снижение себестоимости тонны алюминия с $2 тыс. до $1,3-1,4 тыс. в столь короткий промежуток времени, даже с учетом эффекта девальвации рубля,— это выдающееся достижение.
— "Русал" стал операционно прибыльным?
— До процентных платежей по долгам — да.
— А столь существенная экономия и сворачивание инвестиций не отразятся на "Русале" в будущем?
— Думаю, что нет. У "Русала" была очень амбициозная программа развития, год назад ставилась задача в течение пяти лет вырасти по производству на 30-50%. Ее урезание на данном этапе выглядит естественным шагом. Костяк компании, сибирские заводы, продолжают работать. Фундаментально "Русалу" в производственном плане ничего не грозит.
— ОНЭКСИМ участвует в управлении "Русалом"?
— У компании есть крупнейший и одновременно управляющий акционер, который задает вектор ее развития. Но все акционеры имеют определенные права, представлены в совете директоров, и в том, что касается стратегических вопросов, реструктуризации долгов, мы выступаем с активной позицией. Условия реструктуризации должны будут одобрить все акционеры.
— Структуры "Нафты Москва" Сулеймана Керимова купили почти 37% акций вашего основного актива — "Полюс Золота". Вы не опасаетесь, что они получат контроль?
— Не опасаюсь. Нам ничего не известно о желании или готовности "Нафты" увеличивать долю. В любом случае, мы уверены в устойчивости наших позиций в компании — ОНЭКСИМу и дружественным ему акционерам принадлежит около 40% акций.
— У вас уже есть договоренности, как Сулейман Керимов будет участвовать в управлении "Полюсом"?
— Мы воспринимаем "Нафту" и господина Керимова как стратегических партнеров. Более того, именно мы изначально предложили им выкупить долю Потанина. Никаких противоречий во взглядах и на текущее развитие, и на менеджмент, и на то, куда идти "Полюсу" дальше, у нас, насколько я знаю, нет.
— После объявления в июне сделки по покупке 50,1% акций KazakhGold за $269 млн глава "Полюса" Евгений Иванов говорил, что список приобретений завершен. Это так?
— Думаю, что "Полюс" уже сформировал значительную сырьевую и производственную базу и вряд ли в ближайшее время пойдет на поглощение других компаний. Но стратегически мы настроены на превращение "Полюса" в золотодобывающую компанию мирового уровня. В этом плане я не исключаю, что "Полюс" пойдет на объединение с кем-то из крупных мировых игроков. Это план на 2009-2010 годы.
— Вы удовлетворены параметрами сделки? Почему в ней участвовали в основном деньги, а не акции?
— Вполне удовлетворены. Мы посчитали, что расстаться с деньгами для нас более выгодно, чем с акциями. Мы верим в переоценку "Полюса", и для нас интереснее оставить на балансе его акции.
— Как идет работа по освоению месторождений, лицензиями на которые владеет "Интергео"?
— Понятно, что кризис внес свои коррективы и мы урезали расходы на этот год. Но по всем месторождениям продолжаем работы, соблюдаем условия лицензионных соглашений, получаем новые лицензии. Так, недавно "Интергео" получила лицензию на весь Ак-Сугский рудный узел — потенциально это существенный прирост запасов металлов.
— Чем закончились переговоры с "Норникелем" о возврате ему лицензий "Интергео" и их возможном обмене на Кингашское месторождение ГМК?
— Ну ни о каком возврате речь не идет. Мне кажется, "Норникелю" стоит озаботиться вопросом своих собственных лицензий. Что касается Кингаша, наше предложение в силе. Тем более что, по нашей информации, на Кингаше никаких работ не проводится и существует риск потери этой лицензии.
— Весной "Интергео" предложила забрать читинские месторождения "Норникеля", откуда появился этот проект?
— Изначально из прессы — нам стало известно о совещании, на котором "Норникель" сделал несколько заявлений, в том числе об отсутствии экономической эффективности по ряду участков в Забайкалье. Губернатор края давно просил нас вернуться. Команда "Интергео" начинала этот проект и обладает уникальным опытом. Поэтому мы готовы забирать проект, финансировать его. Однако "Норникель" так и не ответил на наше предложение.
— Каковы ваши планы по развитию энергоактивов?
— В ТГК-4 мы сосредоточены на выполнении инвестпрограммы. Мне кажется, мы единственные, кто серьезно не пересмотрел свою программу и идет в графике. Из стратегических альтернатив — всерьез думаем о разделении электричества и тепла. Если посмотреть на европейский рынок, это разные бизнесы, не говоря о том, что тепло у нас — и теплотрассы, и котельные находятся в ужасающем состоянии. Одновременно это огромный потенциал с точки зрения переоценки стоимости. Не готов назвать имя, но мы сейчас уже ведем переговоры о создании СП с ведущим европейским тепловым оператором. Начнем с тестовых проектов в двух регионах.
— При этом в ТГК-4 продолжается конфликт с миноритариями по поводу неисполнения обязательной оферты на выкуп их акций...
— Мы делали оферту, но попали в юридическую ситуацию, когда не можем выкупить акции, так как ТГК-4 признана стратегическим предприятием. Все госорганы и суды уже в трех инстанциях подтвердили нашу трактовку этой юридической коллизии.
— Почему вы не подаете заявку в комиссию по иностранным инвестициям?
— Сейчас нам достаточно 50-процентной доли. Обязательств приобретать больший пакет у нас нет.
— Но с рядом акционеров, в том числе госкомпаниями, произошло мирное урегулирование проблемы...
— Мы подписали со многими миноритариями ТГК-4 соглашения о взаимном прекращении судебных разбирательств, при этом ОНЭКСИМ ничего не платил и акции не выкупал.
— В то же время у ряда акционеров, с которыми вы помирились, некие другие структуры выкупили бумаги...
— Не могу комментировать. Наверное, да.
— Два года назад Михаил Прохоров собирался активно продвигать проекты в альтернативной, в частности водородной, энергетике. Какова их судьба?
— Конечно, наш основной фокус сейчас — это ТГК-4. Мы в свое время заявляли, что хотим использовать эту компанию как площадку для инновационных проектов в области энергетики, несколько проектов планируем запустить в пилотном режиме уже в ближайшее время. В смежной теме — энергосбережении мы совместно с "Роснано" запустили проект по производству светодиодных ламп "ОптоГан".
— Незадолго до кризиса Михаил Прохоров анонсировал планы по созданию в ОНЭКСИМе девелоперского подразделения. Они реализованы?
— Нет, девелоперское подразделение мы так и не создали. Были в активном поиске, но кризис внес свои коррективы. На самом деле мы рады, что не успели влезть в этот бизнес. То же касается элитной недвижимости. Мы продолжаем с интересом следить за этими рынками, но никуда не торопимся.
— То же и с земельным банком?
— Нет, земельный банк в большей степени сформирован, приобретено около 50 тыс. га в ЦФО. Порядка 20 тыс. га уже полностью оформлены, остальные в процессе — идет юридическая очистка, изменение назначения земли и так далее. Это проект на стыке инфраструктуры и девелопмента — очень интересный и перспективный. Подробностей рассказать пока не могу.
— Насколько успешными вы считаете медиапроекты ОНЭКСИМа, в частности группу JV (журнал "Сноб", портал snob.ru, журнал "Русский пионер", телеканал "Фит")?
— В группе идет неугасающая дискуссия по поводу проекта, но тем не менее виден серьезный прогресс. Честно говоря, мы были не очень довольны стартом. Но пока JV идет в соответствии с бизнес-планом, который, понятно, был скорректирован с учетом кризиса. Выход на окупаемость запланирован на 2011 год. Динамика проекта нас пока устраивает.
— Что происходит со сделанным вами в марте предложением о покупке 65% акций РБК при условии списания половины его долга?
— Предложение продлено, но на самом деле, я думаю, мы находимся уже за его рамками. РБК вызывает противоречивые чувства. С одной стороны, это хороший актив с точки зрения уникальной медийной платформы. На другой чаше весов — противоречия и разновекторные интересы акционеров, менеджмента, кредиторов. Состыковать интересы всех групп будет сложно. Есть цена, за которую мы готовы взять на себя решение этой ситуации. Условие для прогресса — начало конструктивного диалога с менеджментом.
— Сейчас диалога нет?
— Мне кажется, наши позиции сближаются, но одновременно усложняется ситуация, появляются новые иски от кредиторов. И дальше будет только сложнее. С другой стороны, банкротство РБК убьет компанию, не оставив ничего даже кредиторам. Понимая, что время уходит и необходимо найти решение до начала сезона планирования рекламных бюджетов на следующий год, мы инициировали активное общение с кредиторами и акционерами. У нас осталось три месяца на то, чтобы договориться. Это максимум. Дальше, боюсь, договариваться будет уже не о чем. На последних встречах, как мне кажется, многие кредиторы серьезно обо всем этом задумались. Это внушает надежду.
— Прошлой осенью вы купили небольшой АПР-банк, чтобы создать на его базе новый банк МФК. Создали?
— Там почти готова вся инфраструктура для проведения крупных операций. Работа уже пошла. Сформирована полностью управленческая команда, мы проходим процедуры оформления эмиссии, завершаем разработку стратегии развития банка, в зависимости от которой мы определимся с размером первого транша. Сегодняшний капитал банка составляет $70 млн, после первого транша будет, скорее всего, $200 млн. Произойдет это в конце июля — середине августа.
— На покупку половины другого финансового актива, "Ренессанс Капитала", группа потратила $500 млн. Вы по-прежнему помогаете ему деньгами?
— В этом нет необходимости. Когда осенью подписывали сделку, речь шла о том, что мы готовы выделить небольшую кредитную линию, которая будет выбрана в случае необходимости. К счастью, она практически не понадобилась.
— А почему купили именно "Ренессанс"? Примерно тогда же продавалась, например, и "Тройка Диалог"...
— Тут масса факторов, важнейший из них — идеологический. Я к "Тройке" отношусь с уважением, но считаю, что "Ренессанс" — номер один на рынке, агрессивный, напористый лидер с интересной внутренней культурой. Немаловажны и личностные факторы. Меня с менеджерами и акционерами "Ренессанса" связывают многолетние отношения.
— Какие последствия для группы и ее менеджеров имел скандал вокруг НПФ "Норильский никель"?
— Это просто была пиар-кампания против нас. Кроме грязи в прессе никаких юридических последствий она не имела и не могла иметь.
— Но у вас остался интерес к этой сфере деятельности? Может быть, создадите собственный пенсионный фонд?
— Мы очень спокойно отказались от этого бизнеса. Что касается управления денежными накоплениями, мы сосредоточились на страховом бизнесе, который более диверсифицирован в плане источников формирования резервов и, на мой взгляд, имеет больше перспектив в России. Этот бизнес у нас успешно развивается в рамках СК "Согласие".
— Вы лично являетесь партнером Михаила Прохорова по каким-либо бизнесам группы ОНЭКСИМ?
— Да, я экономически заинтересован в результатах группы.
— Одна из последних точек конфликта с Владимиром Потаниным — "Открытые инвестиции", ОПИН. Насколько я знаю, продажа трети проектов компании "Интерросу" стала для вас неожиданностью?
— К сожалению, мы узнали о том, что такие сделки состоялись, из прессы, что в публичной компании в принципе недопустимо. Мы не понимаем, почему было продано сразу такое количество активов, как они были оценены, почему было необходимо проводить эти сделки в обход совета директоров и акционеров. В конце концов, если компании срочно необходимы средства, этот вопрос всегда можно было решить в рамках совета директоров. Существует много способов помочь компании.
— Какие действия ОНЭКСИМ собирается предпринять для защиты своих интересов в ОПИНе? Будете ли вы пытаться оспаривать продажу проектов?
— Все возможные. В ближайшее время мы должны получить от компании исчерпывающие объяснения о деталях этих сделок, затем будем принимать решение о дальнейших шагах.
— Еще одна незавершенная история с Владимиром Потаниным — их совместный с Михаилом Прохоровым фонд ИФС. Речь, в частности, идет о том, что господин Прохоров должен $600 млн...
— Конечно же, никакие $600 млн Прохоров никому не должен. Если начать от печки — в этом блоке полтора года назад было как минимум $2 млрд, в основном в кэше. Еще в сентябре прошлого года и январе нынешнего Владимир Потанин письменно подтверждал свои обязательства перед Прохоровым в размере $1 млрд (50% фонда). Вопрос — как из актива в $1 млрд за несколько месяцев получилось обязательство на $600 млн? Мы примерно понимаем, как это произошло. Активы и денежные средства были выведены из ИФС, причем самым неприглядным образом — напрашиваются аналогии и с осенней ситуацией в "Норникеле" и ОГК-3, и с нынешней ситуацией в ОПИНе. Похоже, это становится modus operandi наших "партнеров".
— Но с претензиями в суд вы не идете...
— Просто на разных этапах урегулирования по другим активам мы рассчитывали разрешить проблемы и с фондом. И все еще надеемся, что не исчерпали мирные способы урегулирования этого конфликта. Если текущий этап переговоров провалится, точно пойдем в суд. Я думаю, это вопрос лета, август--сентябрь — крайний срок.