комментирует Михаил Трофименков
"Поколение Х" породило двух замечательных сказочников, доброго и злого, Тима Бертона и Дэвида Финчера. У инфантильного фантазера и фокусника Бертона неизменно побеждают добро и разум. Бертон — великий утешитель: так назывался фильм Льва Кулешова об О`Генри (1934), который, даже сидя за решеткой, претворял жестокую реальность в новеллы о том, что все будет хорошо. У Финчера в выигрыше столь же неизменно оказывается даже не зло, а мрак, небытие, бездна, таящаяся под покровом повседневности. Оба они нашли своих актеров-фетишей, медиумов их философии. Альтер-эго Бертона — Джонни Депп. Альтер-эго Финчера — Брэд Питт, только что сыгравший в "Странном случае Бенджамина Баттона" свою третью главную роль в его фильмах. Финчер остается сказочником даже тогда, когда всего лишь экранизирует нашумевший эпизод уголовной хроники, поиски серийного убийцы "Зодиака" (Zodiac, 2006). Его кинодебют, казалось бы, был чистой поденщиной, которая должна была доказать, что вчерашний клипмейкер заслужил право на масштабные постановки. Но даже в этой пробе пера, "Чужом-3" (Alien 3, 1992), Финчер сумел обозначить главную тему своего творчества. Его герой всегда "чужой": от убийцы, прячущегося под псевдонимом Джон Доу (то есть "неопознанный труп" или "мистер Никто") в "Семи" (Seven, 1995), до Бенджамина Баттона, живущего вопреки времени: родившись стариком, он неумолимо молодеет. Чудовища в фильмах Бертона не страшны, поскольку мы видим их в лицо, даже если у них нет головы, как у адского всадника из "Спящей лощины". Чудовища Финчера пугают, тем более что они ускользают от человеческого взгляда. Никто не знает, что за монстр вызревает в животе лейтенанта Рипли в "Чужом-3". Никто не узнает, откуда пришел Джон Доу. Никто так никогда и не докажет, что под псевдонимом Зодиак укрывался тот или иной подозреваемый. Если бы "Сонную лощину" снимал Финчер, то в финале сыщик сошел бы с ума и исчез внутри кровоточащего дерева. Даже анархист Тайлер, придумавший "Бойцовский клуб" (Fight Club, 1999), казалось бы, так укорененный в больной городской реальности, оказывается порождением раздвоенного сознания нервного клерка. "Чужой" у Финчера всегда внутри: неважно, в чреве или в больном мозгу героя. "У меня такие демоны, которые вам даже и не снились", — то ли похвалялся, но, скорее, жаловался журналистам Финчер. Примерно то же говорил в свое время Джон Карпентер, но Карпентер — маргинал, изгой, мастер философского трэша. Финчер же — единственный, кто сумел вывести своих демонов на широкий голливудский простор. Лишь один раз он уступил ожиданиям и требованиям рынка: банальная "Комната страха" 2001 года — самый неудачный его фильм. "Странный случай Бенджамина Баттона" тоже не совсем типичен для Финчера. Прежде всего, тем, что истеричное отчаяние "Семи" или "Зодиака" уступило место философской печали. В конце концов, каждый большой режиссер рано или поздно должен снять фильм о безнадежно уходящем времени жизни, об эфемерности, если не о невозможности, любви. Только Финчер не был бы Финчером, если бы время для его героя текло в том же направлении, что для всех прочих людей, а не шиворот-навыворот.