100 лет назад английский поэт и драматург Оскар Уайльд был приговорен лондонским судом к двум годам каторжных работ по обвинению в гомосексуализме. Наряду с другим процессом 1895 года — делом Дрейфуса, суд над Оскаром Уайльдом приковал к себе внимание всего мира. Судьба Уайльда, умершего в 1900 году, спустя три года после выхода на свободу, стала предметом полемики, продолжающейся и по сей день. На днях, например, стало известно, что англиканская церковь приняла решение почтить память Уайльда водружением мемориальной доски в "уголке поэтов" Вестминстерского аббатства. Этой чести удостоены лишь классики: Шекспир, Мильтон, Диккенс, Т. С. Элиот, Дилан Томас. Водружение доски в дни столетней годовщины скандального процесса, конечно же, не случайность. Вместе с тем подробности любви Уайльда и суда над ним многие годы в России стыдливо умалчивались. ИННА ТКАЧЕНКО И ЕВГЕНИЙ БЕРШТЕЙН излагают обстоятельства, не известные широкому отечественному читателю.
Сын маркиза Квинсбери
Лорд Альфред Дуглас, студент Оксфорда, начинающий поэт, красавец 21 года от роду был представлен Оскару Уайльду тогдашним фаворитом писателя Лайонелом Джонсоном, тоже поэтом и тоже студентом Оксфорда, в 1891 году. Тогда писатель поднес Дугласу дарственный экземпляр "Портрета Дориана Грея" и более не предпринимал попыток закрепить знакомство. Примерно через год отпрыск древнего рода Дугласов, третий сын восьмого Маркиза Квинсбери Альфред по прозвищу Бози (от младенческого прозвища Boysie, которое дала ему мать), обратился к знаменитому писателю с отчаянной просьбой о помощи. Оксфордские шантажисты грозили поведать миру о гомосексуальных связях юного аристократа. Бози знал о влиятельности Уайльда в свете, а также о его обширных связях в лондонском истеблишменте. Оскар с рвением взялся за улаживание щекотливого дела и с помощью знаменитого адвоката сэра Джорджа Льюиса избавил юного лорда от угрозы исправительных работ. Так начался самый одиозный роман XIX века. Дуглас не был ослеплен Уайльдом, однако знал, что поэт не жалеет денег даже тогда, когда их у него нет. Титаническому эгоизму юноши явно льстило обожание великого человека, а его истерики подталкивали Уайльда на все большие траты, жертвы и подношения в виде заманчивых знакомств и авантюрных путешествий.
Слухи о странной дружбе Уайльда с лордом Альфредом Дугласом мгновенно распространились по Лондону. Сами же их герои приложили немало усилий для придания огласки своей связи. Они не отказывали себе в ежедневном удовольствии отобедать в Cafe Royal, Berkeley или Willis`s Rooms, останавливались в дорогих отелях, неизменно вдвоем посещали театры и вернисажи. Когда весть о новой причуде Уайльда долетела до светских салонов, отец лорда Альфреда маркиз Квинсбери не на шутку забеспокоился. Ранее его невозможно было обвинить в сколько-нибудь заметном проявлении отеческой любви. Скорее, отца и сына связывала взаимная ненависть. В отличие от эстетствующего наследника, маркиз был груб и мужиковат. Он славился как лихой наездник, страстный охотник и вдохновенный боксер. За свою жизнь он промотал около 400 тысяч фунтов стерлингов и половину унаследованной недвижимости. Не почитая святость брачных уз, он развалил семью: жена подала прошение о разводе после того, как маркиз привел в дом любовницу и предложил дамам начать жизнь втроем. Сыновья, естественно, чувствовали себя оскорбленными, заняли сторону матери и объявили отца позором рода.
С Оскаром Уайльдом маркиз познакомился в Cafe Royal в 1892 году. Он искал этой встречи для того, чтобы лично удостовериться в справедливости распространявшихся по Лондону рассказов. Знакомство прошло успешно, Оскар совершенно очаровал непредсказуемого маркиза. В тот же день Квинсбери написал сыну письмо с уведомлением о том, что отныне он намерен повсеместно опровергать грязные слухи, порочащие сына и его друга. "Не удивляюсь тому, что ты настолько увлечен им; он замечательный человек", — писал Квинсбери. Однако через пару месяцев маркиз пришел в себя, одумался и послал сыну другое письмо, полное оскорблений и обвинений и за подписью "С отвращением, твой так называемый отец". Дуглас ответил на послание короткой телеграммой: "Какой ты смешной человечек!". В ответ маркиз начал собирать улики. Уайльда осаждали шантажисты, предлагавшие выкупить украденные у Дугласа личные письма. Высокомерно заявив ворам о том, что его послания представляют собой бесценные литературные шедевры, Уайльд отказался покупать их задешево. Один из ошарашенных шантажистов отдал ему украденное. С другими Уайльд сторговался. Вскоре он с Дугласом отправился в Алжир. Роман к этому времени уже давно стал платоническим. Дуглас проводил время в компании арабских мальчиков, а Уайльд — в беседах с Андре Жидом.
По возвращении Уайльд услышал от кого-то, что маркиз забронировал место на премьере "Как важно быть серьезным" в St. James`s Theatre. Бронь была аннулирована, Квинсбери скандалил, но в театр не попал. Однако публика видела его метания с чудовищного вида "фаллическим букетом" из морковей и реп. Через несколько дней, маркиз явился в Albemarle Club, где часто бывал Уайльд, и оставил для него визитку с надписью: "Оскару Уайльду — сомдомиту" (Квинсбери был нетверд в орфографии). Портье хладнокровно запечатал ее в конверт, означил дату и время получения. К Уайльду послание попало двенадцать дней спустя, и он решил, что теперь только суд может разрешить его конфликт с "озверевшим маркизом". С помощью друзей Оскар вышел на знаменитого лондонского адвоката сэра Эдварда Кларка, который согласился вести дело. 2 марта маркиз Квинсбери был арестован за оскорбление личности Уайльда, препровожден в полицейский участок Мальборо-стрит и отпущен под залог в 500 фунтов стерлингов. Вскоре стало известно, что на стороне обвиняемого в суде будет выступать Эдвард Карсон — одноклассник Оскара Уайльда по Тринити Колледжу. "Не сомневаюсь, что он возьмется за дело с озлобленностью старого друга", — сказал писатель и уехал с Дугласом в Монте-Карло.
Пока Оскар с Бози ссорились в игорной Мекке, Квинсбери не сидел сложа руки. Наняв частных детективов, маркиз приступил к поискам свидетелей, способных доказать, то, что Оскар Уайльд является именно тем, кем его считает отец лорда Альфреда. Никогда еще продажные личности обоих полов не чувствовали себя в Лондоне такими важными персонами, как перед началом процесса Уайльда-Квинсбери. Маркиз и его адвокаты не жалели денег для подкупа. Вскоре некая проститутка, считающая, что гомосексуалисты отбивают у нее выгодную клиентуру, навела Квинсбери на заведение Альфреда Тейлора на Литтл Колледж-стрит. Эти уютно и со вкусом обставленные апартаменты представляли собой дом свиданий, где джентльмены знакомились с молодыми людьми из низших классов, торговавшими собой. Среди посещавших Тейлора был и Уайльд. За умеренную плату юноши согласились давать в суде показания против Уайльда.
Когда писатель вернулся в Лондон, он обнаружил, что адвокат собирает опровержения уже представленных сведений против него. Сэр Эдвард Кларк был не на шутку озабочен. Он заявил, что если бы знал об информированности защиты, то посоветовал бы Уайльду отказаться от иска. Впрочем, он не настаивал, в ожидании огромного гонорара. Жена Констанция и большинство друзей уговаривали Уайльда уехать во Францию, где бы ему ничего не угрожало. Дуглас приложил все усилия к тому, чтобы убедить Уайльда не останавливать дела. Последний к тому же верил в свою неуязвимость и отказывался слушать друзей, предостерегавших его от роли участника скандала в чужом семействе.
Три суда
Суд над маркизом Квинсбери начался 3 апреля 1895 года. Сначала защита Квинсбери пыталась доказать порочность Уайльда цитируя отрывки из его произведений. Особого внимания Карсона удостоился "Портрет Дориана Грея".
К.: В Вашем предисловии к "Дориану Грею" сказано: "Нет книг моральных или аморальных. Есть книги хорошо написанные и написанные плохо. Вот и все". Это демонстрирует Ваши взгляды?
О.: Мои взгляды на искусство, да.
К.: Тогда, как я понимаю, вне зависимости от того, насколько аморальна хорошо написанная книга, она безусловно хороша?
О.: Да, если она хорошо написана, то взывает к высшему из чувств, на которое способно человеческое существо, — чувству красоты. Если она плохо написана, то вызывает чувство омерзения.
Уайльд, израсходовав в первый же день весь запас нервной энергии, впоследствии держался неубедительно. Доказать недоказуемое (платонический характер его многочисленных компрометирующих знакомств) было трудно. На допросе Эдварду Карсону удалось доказать, что Уайльд пытается представить себя на два года моложе, чем он был на самом деле. Кокетство, не подобающее джентльмену, настроило присяжных против писателя. Когда же Карсон приступил к вопросам о заведении Тейлора, дело можно было считать проигранным. О сути своих отношений с юношами Уайльд отвечал: "Я люблю людей молодых, ярких, беспечных и естественных. Я не люблю разумных и старых". Допросы сулили неблагоприятный оборот дела и, адвокат в который раз посоветовал Уайльду уехать за границу. Он опять получил отказ. Присяжные оправдали Квинсбери, и маркиз, ликуя, отправился обедать с воодушевленными победой друзьями-спортсменами.
На следующий день Уайльд был арестован и препровожден в тюрьму Холловей. Сэр Эдвард Кларк вызвался защищать его бесплатно. Уже 19 апреля Уайльду были предъявлены обвинения. Его дело было объединено с делом Альфреда Тейлора. Заведение на Литтл Колледж-стрит обыскали, нашли компрометирующие документы и опечатали. Тейлору же предложили выступить в суде с показаниями против Уайльда и сохранить свободу. Содержатель дома свиданий предпочел предстать перед судом. Перед началом процесса свои претензии к Уайльду предъявили все кредиторы, и его имущество стало распродаваться. Знаменитый писатель и драматург, получавший солидный годовой доход, оказался банкротом. Более того, в дом на Тайт-стрит кинулись воры. Многие из приятелей отреклись от Уайльда незамедлительно. Джордж Александр, например, убрал имя драматурга из афиш "Как важно быть серьезным", заявив, что это единственный способ сохранить столь кассовый спектакль в репертуаре St. James`s Theatre. Вскоре все спектакли по пьесам Уайльда в Лондоне и Нью-Йорке были сняты со сцены. Восторженный поклонник Уайльда Эдвард Берн-Джонс сжег свою переписку с ним. Не дожидаясь решения суда, газеты признали Уайльда виновным. Лишь несколько верных друзей, среди них Роберт Росс, Роберт Шерард, Эрнест и Ада Леверсон, Реджинальд Тернер, по-прежнему пытались помочь Уайльду.
Суд в Олд Бейли по обвинению Уайльда в гомосексуализме начался 26 апреля и продолжался пять дней. По совету сэра Эдварда Кларка лорд Альфред Дуглас покинул Британию и скрылся в Кале. Уайльд казался раздавленным обстоятельствами, предшествовавшими этому процессу и выглядел равнодушным к происходящему. Кларк пытался строить защиту на дискредитации подкупленных свидетелей. Временами в суде вспоминали о том, что судят писателя и обращались к разбору литературных произведений. По требованию помощника прокурора Джилла анализу подверглось и стихотворение Дугласа "Love that dare not speak its name". Уайльду надлежало объяснить, что означает фраза "Любовь, которая себя назвать не смеет". Уайльд произнес панегирик платонической страсти между мужчинами и сорвал аплодисменты.
Процесс, призванный стать монументальным действом во имя торжества викторианской морали, зашел в тупик. Присяжные не смогли вынести вердикт. Был назначен новый суд. 7 мая писатель был освобожден под астрономический залог в 5000 фунтов, который собрали друзья. Его выдворяли из всех отелей, где он пытался получить пристанище, поэтому пришлось отправиться к брату в Челси. 20 мая Уайльд вновь предстал перед судом в Олд Бейли и через пять дней публичного разбора его частной жизни был вынесен обвинительный приговор — 2 года каторги. От последнего слова Уайльд отказался. Видевшие его в тот момент вспоминали, что он испугался, сильно покраснел, и смог произнести только: "Теперь я? Можно мне ничего не говорить?"
Общественная мораль эпохи королевы Виктории допускала "разврат" в невиданных дотоле масштабах: оплаченный секс был даже в хорошем обществе скорее нормой, нежели эксцессом. Но должно было соблюдаться одно условие — видимость приличия и респектабельности. В стремлении "быть собой" Уайльд дважды оскорбил публику: своей литературой и своим поведением. Даже влиятельные друзья-политики не решились вмешаться, гнев взбешенной толпы, оплевавшей поэта после суда, мог выплеснуться и на них.
Первые полгода заключения писатель провел в Вэндсвортской тюрьме. Английские тюрьмы той поры были настоящими пыточными казематами. Уайльд сходил с ума от тяжелой работы, зловония и непотребной пищи, он страдал ночными галлюцинациями, болел и невероятно обессилел. В ноябре 1895 года его отправили в Рэдингскую тюрьму. Это заведение было под началом полковника Айзексона, о котором отзывались как о настоящем "чудовище и мерзавце". Все это время Росс и Шерард, давно, но тайно ненавидевшие лорда Альфреда Дугласа, описывали Оскару, как Бози развлекается в Италии, как показывает письма Уайльда всем встречным и даже собирается их публиковать...
18 мая 1897 года из заключения вышел человек по имени Оскар Уайльд. Мало кто мог узнать в нем того самого великолепного поэта и джентльмена, которого всего два года назад принимали в лучших домах Европы. Умер он в нищете 30 ноября 1900 года в одном из парижских отелей от церебрального менингита. Перед смертью Оскар Уайльд принял римское католичество. Лорд Альфред Дуглас оплатил похоронные расходы.
"Рядом с Христом": Оскар Уайльд в России
Суды над Уайльдом вызвали грандиозную шумиху по всей Европе, ведь на скамье подсудимых оказался один из самых популярных литераторов континента. В России ситуация была иной. Переводить произведения Уайльда в 1895 году еще практически не начали. Широкая российская публика узнала имя писателя из телеграмм ведущих газет, скупо, хотя и оперативно, освещавших происходившее в лондонском суде. "Скандальный процесс в Англии", "Процесс Оскара Вильде", — такие заголовки появлялись тогда в "Новом времени", "Гражданине", "Неделе". Не выражая сочувствия подсудимому, газеты, тем не менее, подчеркивали и неприглядный моральный облик маркиза Квинсбери. "Грязное дело" — таково было единодушное мнение российской прессы.
После судебного процесса опозоренное имя Уайльда стало невозможно печатно упоминать в Англии. Тень репутации автора пала и на его произведения: на родине вчерашний любимец публики лишился читателя. В России он его только находил. В декабре 1895 года, менее чем через полгода после суда, Аким Волынский печатает в петербургском журнале "Северный вестник" обзор сборника эстетических статей Уайльда "Намерения". "Северный вестник" вводил читателя в курс новейших литературно-философских веяний на Западе и в российских столицах, серьезные разборы сочетались в нем с легкой прозой. Так, весной 1896 года журнал публиковал обзор жизни и творчества Ницше (в контекст философии которого Волынский поместил и эстетику Уайльда) и тогда же печаталась повесть Зинаиды Гиппиус "Златоцвет". В идеологии русского декадентства для Уайльда явно имелось место, и повесть Гиппиус служит тому примером. Ее действие происходит в литературных салонах Петербурга, где жарко дебатируется новинка — творчество Уайльда. Мелодраматическая любовная интрига (ведущая к двум хладным трупам) завязывается с изложения главным героем, декадентом Звягиным, основных положений эстетики английского драматурга: "Жизнь следует за искусством... Жизнь есть правда, искусство есть ложь. Но правда жизни груба и не нужна, ложь искусства восхищает, очаровывает. Она бесцельна и высока. Она управляет миром как его истинная царица". До обсуждения личности Уайльда дело, правда, не доходит: "Господа, я извинясь, — говорит Звягин, — мы в дамском обществе, многих предметов я не имею возможности коснуться".
Дамский слух, однако, быстро терял свою чувствительность. К концу века выражение "вкусы Оскара Уайльда", "склонности Оскара Уайльда" становятся в России стандартными эвфемизмами для обозначения гомосексуализма, а сам писатель — символом гомосексуалиста эпохи модерн. Поэт Константин Бальмонт, переводчик и пропагандист творчества Уайльда, в своей лекции 1903 года "Поэзия Оскара Уайльда" вообще отказался говорить о литературной продукции писателя, касаясь только "поэзии его личности, поэзии его судьбы". Бальмонт избегал деталей, выставленных на обозрение в ходе судебных разбирательств, тем не менее, его лекция произвела скандал и была напечатана в первом номере главного журнала русских символистов "Весы" почти как манифест.
Начавшийся тогда же поток переводов сделал Уайльда одним из самых читаемых (и продаваемых) иностранных авторов в России 1900-х годов. В центре внимания русского читателя оказались не столько его пьесы, сколько две последние книги — тюремное, длиной в книгу, письмо лорду Альфреду, посмертно изданное под названием "De profundis", и трагическая "Баллада Рэдингской тюрьмы". Роман "Портрет Дориана Грея", не без оснований фигурировавший на суде как доказательство "противоестественных" склонностей автора, был русской критикой осмыслен — тоже не без оснований — как моралистический текст. Русский портрет самого писателя оказался характерным образом искажен: на месте Уайльда времен славы — острослова, денди и циника — мы находим сломленного страданиями человека, добровольную жертву собственного бунта против общепринятой морали. Уайльдовский бунт, с его презрением к общественному мнению и "дионисийским" разгулам половых страстей, понимался как ницшеанский. Философ Лев Шестов писал в 1898 году: "Мнение, что О. Уайльд оправдывается и чуть ли не возводится в идеал философией Ницше, вы услышите повсюду. Более того, разного рода люди, которых соблазняют уайльдовские забавы, теперь считают возможным предаваться своим занятиям с убеждением, что они — предтечи Ubermensch`a и, следовательно, лучшие работники на поле человеческого прогресса". Ницше, представший перед русской публикой в ореоле физического страдания, вызванного его болезнью, был воспринят в России как религиозный философ. Своеобразное (ницшеанское) мученичество осветило и образ Уайльда, придав ему ореол добровольного, жертвенного страдания и, следовательно, святости. В глазах русских публицистов, особенно консервативно-христианского направления, судьба Уайльда приобретает раскольниковские черты. "Грей-Уайльд отнюдь не полубог, и жизнь его не светлый праздник. Он чувствует, что он преступник, и сам посылает себя на каторгу, сам казнит себя" (Г. Петров, "Русское слово", 1904). Позитивный полюс той же интерпретации — мнение Вячеслава Иванова, который, по свидетельству Михаила Кузмина, ставил Уайльда "рядом с Христом".
В России суд над поэтом вызвал реакцию философско-метафизическую, в Европе — политическую. Процессы Уайльда не только переместили тему гомосексуальной любви в центр общественных дискуссий, но и показали полнейшую юридическую уязвимость приверженцев однополой любви — даже если они, как в случае с английским писателем, были состоятельны и знамениты. Так зародилось движение за права гомосексуалистов, которое, начиная с 70-х годов ХХ века одерживает сплошные победы. На сегодняшний день положение "меньшинств" в западном обществе почти полностью уравнено с "большинством".
"Любовь, которая себя назвать не смеет", пламенным певцом которой был Оскар Уайльд, оказалась не объектом эстетических переживаний избранных, а поводом для демагогии. И это прямое следствие суда над английским писателем — самый внушительный парадокс, которым ХХ век откликнулся на судьбу великого парадоксалиста.
ИЛЛЮСТРАЦИИ:
1 Портрет Сперанцы Уайльд, матери поэта (стр. 14).
2 Оскар Уайльд: Fancy Portrait (стр. 94).
3 К главе "Сын маркиза Квинсберри": фотография Оскара Уайльда и лорда Альфреда Дугласа (стр. 102); карикатура на маркиза Квинсберри (стр. 125).
4 К главе "Три суда": портрет адвоката маркиза Эдварда Карсона (стр 110).
5 Памятник на могиле Оскара Уайльда на кладбище Pere Lachaise в Париже.