Выставка современное искусство
В венецианском палаццо Грасси открылась масштабная выставка "Italics. Итальянское искусство между традицией и революцией. 1968-2008", подготовленная известным куратором Франческо Бонами. Историю современного итальянского искусства в новом написании смотрела ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Построенное в XVIII веке палаццо Грасси с 2005 года принадлежит французскому магнату и коллекционеру современного искусства Франсуа Пино, приобретшему дворец под свое собрание. В отличие от предыдущих выставок в палаццо Грасси, "Italics", подготовленная совместно с чикагским музеем современного искусства, не является презентацией собрания Пино. Из двухсот работ сотни авторов ему принадлежат считаные единицы. Коллекционер преподносит эту выставку как своего рода знак благодарности Италии. Однако в самой стране та версия последних сорока лет итальянского искусства, которую представил Франческо Бонами, еще до открытия вызвала скандал: некоторые художники, не согласные с кураторской концепцией, отказывались давать свои произведения на выставку.
Так поступил, в частности, Янис Куннелис, один из патриархов важнейшего движения итальянского послевоенного искусства "Арте повера". О том, что именно так обидело мэтра, догадываются только посвященные во все детали итальянской художественной жизни. На посторонний взгляд, на выставке вроде бы присутствует все самое известное и необходимое — "Арте повера" и трансавангард, кинетическое искусство и поп-арт, видео и фотография. Есть даже сюрреализм — полотно Джорджо де Кирико, написанное в 1973 году 85-летним классиком. И еще более сюрный соцреализм — картина Ренато Гуттузо (которого Бонами считает великим художником, не получившим мирового признания, но когда-то весьма популярным в СССР) "Похороны Тольятти", где в толпе, пришедшей проститься с лидером Компартии, присутствует множество Лениных.
"Italics" — выставка хоть и историческая, но отрицающая классические принципы ретроспективы. Франческо Бонами соединяет мировых знаменитостей и художников, подзабытых даже у себя на родине, смешивает произведения разного времени и направлений и даже известным вещам находит неожиданный контекст. Так, инсталляция Маурицио Кателлана с чучелом белки, словно бы только что пустившей себе пулю в лоб на крохотной игрушечной кухне, прочитывается чуть ли не в неореалистическом ключе — для куратора важнее всего оказывается то, что художник воспроизвел интерьер своего детства. А иллюзионистская геометрия зеркального лабиринта Микеланджело Пистолетто рифмуется с депрессивной урбанистичностью черно-белых фотографий Чезаро Коломбо 1960-х, запечатлевших небоскреб Пирелли — одно из первых высотных зданий Италии.
Франческо Бонами не стремится представить историю как прогрессивную последовательность шедевров, где каждое следующее поколение выступает достойными учениками предыдущего. Нынешняя экспозиция строится по той же логике, что и "Революции и запаздывания" — программная выставка Франческо Бонами на 50-й Венецианской биеннале, которую он возглавлял. Только на итальянской почве взаимоотношения бунтарей и ретроградов, архаистов и новаторов складываются, по мысли куратора, еще менее идиллически, чем в международном масштабе.
Выставка, точкой отсчета для которой стал революционный 1968 год, едва ли не в первую очередь о невыносимом бремени традиции, сделавшей современное искусство в Италии почти неуместным. Франческо Бонами считает одним из эмблематических произведений инсталляцию "Электрон" молодого художника Миколя Ассаеля: пустую комнату с магнитным полом, от которого буквально нет сил оторвать ноги (ведь редкая пара обуви обходится без металлических деталей). Но не менее прозрачной метафорой кажется и видео Франческо Везолли, характеризующего себя как режиссера и вышивальщика. Молодому человеку, тихо устроившемуся с пяльцами в уголке висконтиевских интерьеров, досаждают разнообразные дивы: актриса со страстным монологом, сладкоголосая эстрадная звезда и пожилая густо накрашенная манекенщица в громоздких нарядах.
В интерьерах палаццо иначе воспринимаются даже известные вещи. Так, например, карта Италии, сделанная одним из классиков "Арте повера" Лучано Фабра из настоящего золота, здесь кажется чуть ли не деталью интерьера. А инсталляция Джанни Коломбо 1960-х годов, в которой расчерчивающие затемненную комнату светящиеся веревки все время перемещаются, выглядит не анализом пространства, но его барочным иллюзорным искажением. Не менее уместно и произведение Маурицио Кателлана "All" (Все): скульптуры из белоснежного каррарского мрамора, возлежащие на мраморном же полу и представляющие трупы, накрытые простынями, ниспадающими берниниевскими складками. Эта работа, соединяющая публицистичность и нарочитую роскошь, пожалуй, наиболее точно соответствует одному из значений самого названия выставки. Вынесенное в заглавие слово "Italics" является также названием шрифта "курсив". Шрифт этот был изобретен в ренессансной Италии как типографская имитация почерка Петрарки. Патетически выделяя нечто значимое, пишущий обречен невольно воспроизводить манеру классика.