Неприятие главами ряда субъектов федерации военной акции в Чечне воспринимается центром как зло не меньшее, чем непримиримость Дудаева. Но поскольку одолеть чеченского президента оказалось делом непростым, Москва пока (и заодно) решила разобраться с теми, кто шагает не в ногу. Судя по недавнему заявлению Сергея Шахрая о том, что чеченского президента прячет у себя президент Ингушетии Руслан Аушев, первый кандидат на заклание уже известен.
Сергей Шахрай проявил даже большую информированность, чем российские спецслужбы, тщетно разыскивающие Дудаева и в России, и за рубежом. На пресс-конференции в Москве вице-премьер заявил, что, по его предположениям, чеченский президент находится в Ингушетии "под прикрытием Руслана Аушева". Делясь своими подозрениями, Шахрай прибег к весьма любопытной форме обвинения: дескать, ингушский президент не может не поддерживать Дудаева, ибо все прочие чеченские лидеры "отказывают Аушеву в праве называться президентом и отрицают право Ингушетии на самостоятельное существование". Пресс-служба ингушского президента отреагировала на эти слова незамедлительно, предложив вице-премьеру лично отправиться в Грозный и убедиться, что Дудаев по-прежнему находится в Грозном и руководит своими вооруженными силами, а также разъяснив, что именно Шахрай является "идейным вдохновителем кровопролития и массовых убийств в Чечне".
Отношения между Шахраем и Аушевым особой теплотой никогда не отличались. Однако нынешний выпад вице-премьера (помимо пока что голословности самих обвинений) примечателен еще и тем, что с такого же рода обвинениями в адрес ингушского президента выступили сразу несколько высокопоставленных российских политиков. Стоит припомнить и то, что в недавнем интервью Ъ Владимир Шумейко как бы вскользь упомянул идею восстановления единой и неделимой Чечено-Ингушетии. И если "единая и неделимая" действительно появится, возглавлять ее скорее всего будет не Аушев, а политик гораздо более лояльный по отношению к Москве, которого, возможно, в Москве и назначат.
Смешанные чувства центра к ингушскому президенту вполне понятны: с московскими чиновниками, в течение двух лет блокирующими выполнение многочисленных указов президента и постановлений правительства о возвращении ингушских беженцев в Пригородный район Северной Осетии, генерал Аушев — особенно в первые месяцы пребывания на своем посту — бился не менее ожесточенно, чем когда-то с афганскими моджахедами. Однако ни угроза выхода Ингушетии из состава России, ни предупреждения об опасности новой вспышки насилия в зоне конфликта должного впечатления на Москву не произвели. В итоге осетино-ингушский воз — все там же, где и два года назад, а лица, на которых Аушев возлагал персональную ответственность за сам конфликт и срыв соглашений о его урегулировании, — все в тех же правительственных кабинетах.
Нынешний же всплеск неприязни Москвы к ингушскому лидеру связан с его позицией в отношении чеченского кризиса. И хотя неприятие населением и руководством Ингушетии военной акции в Чечне было более чем предсказуемо (многие чеченцы являются для ингушей братьями и сестрами в прямом смысле слова), активное противодействие местных жителей, с которым столкнулись продвигавшиеся по Ингушетии военные колонны, видимо, оказалось для московских генералов большой неожиданностью. А жесткие заявления Аушева в поддержку "раскольнической" деятельности глав республик Поволжья и его попытки собрать у себя северокавказских лидеров для выработки собственных путей урегулирования в Чечне, судя по всему, стали последней каплей, переполнившей чашу терпения Москвы. Как и угроза подать в суд на Павла Грачева.
Методы наказания "провинившегося" президента Ингушетии могут быть разными. Грачев, заявивший в декабре, что Аушев объявил войну России, видимо, предпочел бы обойтись с ним по законам военного времени. Слова Шахрая о прячущемся в Ингушетии Дудаеве, похоже, подразумевают схожие меры воздействия в отношении тех, кто покрывает "преступника". При этом, возможно, центру удастся найти и "зацепку": вполне вероятно, что Дудаев действительно выезжал и был замечен кем-то в Ингушетии. А вот вариант Шумейко совершенно ненасильственный: очевидно, что даже на демократических выборах в "единой Чечено-Ингушетии" у ингуша Аушева шансов победить нет. Впрочем, нельзя исключать и того, что в упоении победы в Чечне в будущем все недовольство Москвы слишком самостоятельным ингушским президентом как-то рассосется.
ДМИТРИЙ Ъ-КАМЫШЕВ