Людмила Стефановна Петрушевская уже много лет дарит нам на Рождество сказку. И у нас к празднику всегда есть своя собственная настоящая рождественская история. Читайте — сначала страшновато, но не бойтесь, закончится все хорошо. А значит, и все наши истории в этом году будут со счастливым концом.
Ариша, клоун, и ее товарищ, мим Сеня, в канун Нового года стояли, разумеется, в пробке. Старый Сенин драндулет, "Мерседес" девяностых годов прошлого столетия, дрожал как припадочный в тесной компании таких же трясущихся и жужжащих средств транспорта. Сверху на все это стадо сеялся мелкий новогодний дождик с гвоздями. Вдобавок поле зрения Сене загораживал могучий троллейбус, и было непонятно, есть ли надежда стронуться с места.
— Я давно предлагала,— хрипло сказала Арина,— сделать такой перископ на машинах, как у подводной лодки: высунул его поверх всех, повертел и все увидел.
Молчаливый мим Сеня только пожал плечами, и от этого его голова, украшенная шапкой Деда Мороза с пришитыми кудрями, утонула в белом синтетическом воротнике.
Из машины слева на него таращился небольшой ребенок, поэтому Сеня, пожав плечами, специально надолго погрузился в шубу. Он уже минут десять играл для данного зрителя (родители этой его публики явно ругались на переднем сиденье, причем жена смотрела при том на мужа, а он на нее нет).
У самого Сени детей не было, как и жены, их с успехом ему заменяла почти неходячая мама.
Еще вчера к ней приехала так называемая Сенина невеста (так он называл пожилых маминых подруг). С утра же Сеня обтер маму водкой, переодел, несмотря на протесты, в праздничное кримпленовое платье (купленное тридцать лет назад и до сих пор ненадеванное), причем мама шептала, чтобы подруга не слышала: "Это я берегу до лучших времен, ты в своем ли разуме". А Сеня приговаривал: "Уже, уже".
"Лучшие времена" в ее трактовке (глаза в потолок, готовность к слезам) явно намекали на близкое погребение. Сеня упорно пресекал такое кокетство.
На прощание мама пустила пробный шар:
— Я все знаю! Гуляй, гуляй хоть всю ночь с ней (глаза в потолок, губы слегка дрожат).
Мама, причем, как в воду глядела.
Клоун Ариша, когда Дед Мороз Сеня толкнул ее локтем и кивнул на юного зрителя в соседней машине, тоже натянула со вздохом свою голубую шапку с пришитыми синтетическими косами и стала улыбаться налево.
Так-то она была совершенно лысая, как новобранец, потому что натягивать парики на свои естественные буйные кудри ей всегда было лень. Побрившись много лет назад, она плюнула на внешность, была свой парень в коллективе "Цирк приехал", сплетнями не интересовалась, всем улыбалась, все ее обожали, даже администраторша. В молодости у Ариши погиб любимый человек, гимнаст, и Ариша не смогла доносить беременность, все.
Сейчас вот оба они с Сеней подрабатывали чем могли — Сеня даже загодя, в ноябре, основал свое агентство "Дед Мороз и Сн. недорого. Песни, хороводы, фокусы" и разместил по столбам объявления. Мимы в нашей стране, он это понял давно, никому не были понятны, даже лучшие из мира пантомимы вынуждены были использовать человеческую речь (Асисяй тот же). А сам Сеня, будучи убежденным узким специалистом, не пошел по этой легкой дорожке, а, наоборот, замолчал уже принципиально, но при том выучился фокусам у старого коллеги и теперь показывал по квартирам номер мирового масштаба — как Дед Мороз видит на своей шубе дыру и как он ее чинит невидимой иглой (предварительно с трудом вдев в нее несуществующую ниточку). Затем, закончивши ремонт (дыра исчезала, это уже был фокус), Сеня якобы вкалывал в свою ватную грудь иголку, вынимал из нее нитку, вытягивал ее вверх и — и тут смотрел в потолок: там оказывался надутый красный шарик! А Сеня доставал из воздуха еще и синий, и желтый, и фиолетовый шарики и все их раздавал присутствующим. Напрасно, что ли, он таскал с собой подарочный мешок, пузатый и легкий как воздух...
Кроме того, Сеня брал на постой котов, чьи хозяева уезжали в отпуск. В данный момент у него проживало четверо хвостатых, кроме собственного Миньки. Мама обожала кошек, и они сразу, безоговорочно, располагались у нее на постели, причем соревновались за место в головах. Дело доходило до шипения и растопыренных хвостов. Минька главенствовал.
Что касается Ариши, то она вела кружок "Маленький клоун" и иногда участвовала в озвучании сериалов. У нее был низкий хриповатый голос, и ей доставались роли зловещих свекровей, нянь и мальчиков в пубертатном периоде. Три копейки в базарный день.
И она была благодарна старому другу за роль Снегурочки.
Тронулись, застряли, потеряли зрителя, нашли трех новых. Звонил мобильник от клиентов. Ввиду жары сняли с себя шапки.
Сеня посматривал на клоуна Аришу. Ее лысая, круглая головка с огромными прижмуренными глазами и носом-пуговкой напоминала голову какого-то новорожденного зверька.
— А! — сообразил Сеня.— Ты похожа на котенка! Я передерживал тут одного белого персика. Дуней звали, три недели ей было. Хозяева срочно выехали на свадьбу в Берлин!
Приползли наконец к серому блочному дому, долго искали парковку — люди уже (или еще) сидели по квартирам. Наконец, переодевшись по всей программе, наши актеры вылезли на дождик, Сеня в бороде и с мешком шариков, а клоун Ариша выступала в косах, голубом кафтанчике и белых сапогах — и под зонтиком. Потому что на плече ее висел футляр с баяном.
Случайные прохожие смеялись и махали им руками, снимали парочку на свои мобильники. Праздник, что называется, шагал по планете в виде этих двух немолодых артистов.
Дверь в подъезд стояла нараспашку. Доползли до верхнего этажа, вышли, поняли, что ошиблись. Лифт уже угнали. Надо было спуститься на два пролета вниз.
На лестничной площадке между этажами прямо на кафельном полу сидел малый в шапке и куртке. Рядом с ним стояла полупустая бутыль с чем-то ядовито-оранжевым и на бумажке лежало угощение — нетронутый бутерброд с колбасой, печенье и две конфеты. "Прямо как для бездомной кошки ему вынесли",— первое, что подумал Сеня.
— Эй,— сказала Ариша,— с Новым годом! Приветики!
Малый поднял на них безучастные глаза. Чистенький домашний пацан лет семи. Чистые руки. То есть если и бездомный, то недавно. Под сапогами, правда, натекло. Стало быть, пришел с улицы. Но давно, лицо уже высохло.
Ариша была наблюдательной по профессии. Их этому учили, что актер должен уметь видеть все.
Она и увидела сразу все, даже то, чего не знала. Сердце ее сжалось. Вот кто был похож на брошенного в воду котенка.
— Ну... и что мы тут делаем? — бестолково спросил Сеня.
Парень смотрел в пол.
— Ты чего не дома? — наконец сформулировал Сеня.
Малый не ответил. Он явно был ошарашен появлением настоящего Деда Мороза.
Ариша сказала:
— Хочешь, пошли с нами?
Тот опять не ответил, даже вжал голову в плечи.
— Давай-давай, вставай, пойдем,— захлопотала Ариша.— На лестнице не надо сидеть, ты что. Угостим тебя!
— Мама не разрешила ни к кому ходить и ничего есть. Сказала, только в милицию,— пискляво ответил мальчишка.
Сеня кивнул. Воля матери для него была главным мотором в жизни человечества.
— Ну а мама-то где твоя? — спокойно спросил Сеня.
— Она умерла, наверно,— без выражения отвечал пацан.
— То есть как это "наверно"?
— Я еще не знаю,— жутко сказал мальчик.
Какой-то сюр, содрогнулась Ариша. Что он такое говорит?
— Так.— Сеня, нормальный человек, не верил ни в какую мистику.— Говори, что произошло. Мне, Дедушке Морозу, ты можешь сказать.
Малый поднял на него свои сухие глазки и ответил:
— Она сказала, иди в милицию, я умираю.
— А какой телефон у вас?
— Нету,— произнес мальчик.
— А где, где вы живете? — вмешалась Ариша.
Он не ответил.
Сеня предупредительно поднял руку в красной варежке и сказал:
— Мне он скажет, отойди.
Ариша отодвинулась, даже повернулась спиной.
— Мы живем вон там,— после паузы ответил ребенок и махнул рукой в сторону окна.— Там, на первом этаже.
Опять зазвонил мобильник. Сеня ответил:
— Мы уже здесь, и с нами Новый год! Открывайте дверь! Новый год спешит!
И взял за плечо пацана:
— Все, пошли. Я про тебя уже предупредил. Ты у нас теперь Новый год, понял? Видишь, нас уже встречают. Смотри, как много людей!
Внизу распахнулась дверь, и на площадку высыпали первые зрители — бабушка и двое малышей.
— Ты умеешь "В лесу родилась елочка"? — строго, как учительница, спросила уже снизу клоун Ариша. Она спускалась первая.
С этим парнем надо было разговаривать официально, иначе он не пойдет.
Мальчик ответил, упорно стоя наверху лестницы:
— Ну.
— В лесу она росла, понял? Зимой и летом стройная,— продолжала она.— Ну?
Сеня подождал и воскликнул:
— Зеленая! А?
Ответом было молчание.
Сеня сзади зашептал Снегурочке в косу:
— Слушай, ты смотри, он же не может... Он же не в себе.
— Музыка! — решительно отвечала она и тут же приостановилась, достала баян из футляра, отдала тару Деду Морозу и завела, стоя на середине лестницы, знаменитый "Марш энтузиастов".
Под музыку парень пошел. Видимо, это напомнило ему нормальный детский сад: Дед Мороз, Снегурочка и баян.
В квартире пахло хвоей, пирогами с капустой и старыми газетами: видимо, только что распаковывали и вешали игрушки.
— Что вы поздно как! — заявила бабушка.
— Ну, вы же звонили! — возразил Сеня под музыку.— Мы в пробке стояли.
— Надо с утра было трогаться! — назидательно сказала бабушка.
— Через год учтем, милая вы моя дама! — галантно пропел Сеня, и бабушка буквально расцвела, провела рукой по завивке и вздернула подбородок.
А Сеня теперь обратился к детям:
— Здравствуйте, дорогие ребята! Ну? Что надо сказать?
Малыши растерялись, во все глаза глядя на Дедушку Мороза. Малыш на всякий случай тихо сказал "шпащибо". Маленькая девочка даже приготовилась заплакать от страха.
Бабушка живо взяла внучку на руки, незаметно вынула из ее рта большой пальчик, ответила за всех и позвала:
— Игорь, Алла!
Вышла мать семейства в халатике, сзади немного позже замаячил дородный папа в майке с бретельками и в длинных семейных трусах. Жара в квартире стояла нешуточная.
Жена, как водится, шикнула на мужа, тот исчез. Из распахнутой двери супружеской спальни доносился гомерический хохот телевизионной публики.
Затем хозяин явился миру в той же майке, но в спортивных штанах "Адидас" китайского производства.
У Деда Мороза и Снегурки шла работа, они продвинулись в большую комнату, где маячила сверкающая огнями елка, дальше Сеня начал показывать свои самые простые фокусы — соответственно аудитории.
Они не оглядывались на прихожую, где столбом стоял приведенный ими мальчишка. Не надо, чтобы он чувствовал себя под охраной! Здесь у них обоих срабатывал древний актерский инстинкт — не удерживать, не хлопотать о зрителе, а забыться так, чтобы заставить и его забыть обо всем.
Уже пора было водить хоровод и раздавать подарки. Сеня протянул одну руку девочке, другую бабушке, клоун Ариша пригласила в круг папу с мамой, а сама заиграла "В лесу родилась елочка".
Сеня поймал момент и произнес как тост:
— А теперь, дети и взрослые, кого мы привели: это явился маленький Новый год! Он пришел к вам первым, у него на земле никого нет (Ариша сильно толкнула Сеню в бок, баян екнул), поэтому давайте примем его как дорогого гостя, угостим всем вкусненьким! Чтобы будущий год у нас был хорошим и веселым! Иди сюда, Новый год!
Сеня вышел в прихожую, взял мальчишку в оборот, стащил с него шапку и куртку, поставил его рядом, протянул ему руку, потом сам ухватил его неподатливые пальцы в горсть, и все медленно пошли по кругу, распевая "В лесу родилась елочка".
Но взрослые — бабушка, мама и папа — почему-то все смотрели на пацана, автоматически передвигаясь. Он, оказывается, плакал, идя в хороводе.
— Что-то Новый год у нас пока что скучает, никого еще не знает, не познакомился ни с кем,— закричал Сеня.— Как тебя зовут, малыш?
Тот молча, сжавши рот, плакал.
— А, тебя зовут Новый год? — отчаянно и весело провозгласила Ариша.
Кое-как они закончили выступление, усадили детей за стол, мать стала накладывать угощение, отец открыл шампанское, а на кухне тем временем бабушка отдала артистам деньги, пакет с теплыми пирожками и поднесла по рюмочке — и по тарелочке с салатом оливье, винегретом и холодцом. Сыр, колбаса и хлеб прилагались. За сегодняшний день это был пятый совершенно идентичный продуктовый набор.
Вошла мамаша, кивнула на прихожую, где мальчишка опять стоял столбиком спиной ко всем и, видимо, сдерживался изо всех сил, задирал голову, чтобы не плакать. Мало того, он уже успел надеть свою куртку и шапку.
— Че это он? — спросила мамаша.— Не ел вообще.
— Да у него мать умерла только что,— отвечала Ариша и сняла шапку с косами.
— Где? — изумилась хозяйка, глядя на ее лысую голову.
— Мы не знаем. Здесь где-то в соседнем доме они живут. Она его послала в милицию, сказала, что умирает и чтобы он ни к кому домой не ходил. Мы его на лестнице нашли. Ему там уже угощение на бумажке вынесли.
— Иго-орь! — заорала хозяйка, как сирена скорой помощи. Он явился довольно быстро, утирая рот. Тоже выпучился на Аришу.
— Одевайся, пошли. Там его мать умирает (это она сказала тихо-тихо).
Когда он выкатился, хозяйка объяснила:
— Он-то вообще ветеринар, но он хирург был. Раньше, до суда. У него больная умерла на столе, эти подали на суд. Мы все продали, дачу, "Жигули". Присудили ему больше не практиковать. Он теперь лечит собак и кошек.
— Кошек? — живо заинтересовался Сеня.— Вот как раз у меня у Миньки...
Ариша его сильно толкнула в бок.
Выбрались из подъезда, ветеринар нес чемоданчик. Остановились на первом этаже дома напротив, у обшарпанной двери. Ключей у ребенка не оказалось. Звонили к соседям, раздобыли стамеску, на площадке собралась уже маленькая толпа, шелестела:
— Хозяйка сдала комнату этим вот, деньги взяла и неделю уже где-то гуляет. А у самой телефон за неуплату отрезали, к нам ходила.
Остальные кивали, подтверждая.
— А запивает, может у жильцов что и вынести. Говорит, я и так с вас мало беру, пусть будет в счет оплаты.
Ветеринар вставил стамеску, аккуратно открыл дверь.
В маленькой комнате женщина лежала на диване. Игорь тут же оказался со стетоскопом на груди, открыл ей один глаз, прижал пальцы к сонной артерии. Поднял с пола упаковку таблеток, покачал головой. Порылся в чемодане, достал ампулу, сделал укол. Послушал больную, вздохнул:
— Надо скорую. Жаропонижающее при интоксикации дает быстрое падение давления и иногда коллапс.
Сеня набрал номер на мобильнике.
Подождали. Тихий хрип вдруг донесся с дивана.
— Ну хоть так,— сказал ветеринар.
— Ты врач! — подтвердила Алла.
Сеня после долгого ожидания сообщил:
— Говорят, в ближайшие два часа скорую ждать не приходится.
Парнишка сидел в углу на корточках, издали глядя на неподвижную мать.
— У нас же есть машина! — воскликнула Ариша.— Сенечка!
— Так без направления ее в больницу не возьмут,— покачал головой ветеринар Игорь.— Ладно, я сейчас выпишу, у меня пустые есть. Беру ответственность на себя.
Опять порылся в чемодане, достал бланк с печатью.
— Как мамы фамилия, имя и отчество?
Мальчик ответил.
— А тебя как зовут? — обратилась Алла к малому. Он из угла пискнул:
— Никита.
Потом они завернули больную в одеяло и понесли в машину под крики Игоря:
— Голову, голову ниже!
Когда женщины вернулись в квартиру, Алла спросила:
— Слушай, Никита, а твоя мама где работала?
— На оптовке.
— О! О-о-о! Знаем.
— Он сказал, уйдешь, уволю.
— Вот! Я там тоже вкалывала, когда сам был под судом. При температуре минус двадцать. До сих пор мизинец скрюченный. Ну, скажи, Никитка, что ты будешь здесь один сидеть, правда? Мы с твоей мамой, знаешь, подруги. Так сказать, по несчастью. Собирайся, идем к нам. Маму вылечат, ты не думай. Мой Игорь очень хороший доктор, он и к собакам относится как к людям. А там лечить умеют, в его бывшей больнице.
Ариша сняла руку с плеча Никиты.
— Да! И вы тоже пойдемте к нам, все же Новый год скоро,— спохватившись, предложила ей эта Алла.
Дамско-детской компанией они встретили Новый год, наелись, выпили, попереключали программы, потом бабушка уложила детей спать.
Ближе к двум часам ночи вернулись мужички с рассказом. Их больную сразу же, минуя приемный покой и все церемонии, положили в реанимацию. Дежурный врач оказался Александром Анатоличем, корешем Игоря. Обещали лично проследить.
У Игоря блестели глаза. Он выглядел как боевой генерал, выигравший сражение.
Алла сказала со вздохом:
— Да, были мы хирург и педагог. А теперь ветеринар и няня у богатого школьника...
— А я был артист,— вдруг заявил Сеня.
И он показал свой знаменитый номер с зашиванием дырки, и поклонился горячим аплодисментам.
— Слушай,— вдруг сказал Игорь.— Что-то у меня сердце не на месте. Свези-ка ты меня еще разок в больницу.
— Ты много-то там не пей с Анатоличем,— напутствовала его прозорливая жена.
Потом вошла бабушка и сказала:
— Простите, как вас величают?.. Ариадна Александровна, вы не беспокойтесь, если что, где двое, там трое. Я вон росла со своей двоюродной сестрой, когда у меня мать с отцом увели органы. Меня они удочерили. И лучше, чем покойная сестра, у меня никого не было.
Она даже заплакала.
— Да я Никитку не брошу, вы что,— возразила Ариадна, взволновавшись.— У меня тоже ребенок должен был быть.
А мальчик Новый год тем временем лежал на раскладушке и глядел в окно. Спать было нельзя. Все время шли взрывы, испуганно лаяли собаки, грохотали петарды, с воем взлетали ракеты, сверкало и переливалось небо.
...К середине ночи мама Нового года очнулась в реанимации, заплакала, забеспокоилась и решила встать. Спустила ноги с высокой кровати. Раздался вой, вошла медсестра.
— Больная! Вы что! — закричала сестра.— У вас же датчики, капельница!
— У меня сынок на улице,— заплакала эта больная.— Один, маленький, на улице... Надо найти...
Сестра с криком "обождите, бол-л-льная!" побежала в ординаторскую, сразу же двое врачей очень прямо встали у изголовья мамы Нового года, и, пока медсестра готовила укол, Игорь все говорил, что ваш Никитка у меня, он уже спит, у меня своих двое, парня покормили, за ним смотрят моя жена и теща, адрес я оставляю... Сколько здесь будете лежать, столько он у нас будет жить, не беспокойтесь. А вот этого не надо!
Потому что она приподнялась и поцеловала ему руку.
...Двое людей той ночью с надеждой смотрели в окна, где сверкало и грохотал фейерверк,— мальчик Новый год и его мама.