За первое десятилетие XXI века зафиксировано историческое сокращение мировой бедности. К таким выводам пришли аналитики Pew Research. Директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Оксаны Барыкиной.
Фото: Андрей Коваленко, Коммерсантъ
Согласно данным отчета, с 2001 по 2011 год порог нищеты смогли преодолеть около 700 млн человек. За этот же период доля обеспеченных людей в мировом масштабе выросла почти вдвое. Однако увеличение именно среднего класса является скорее обещанием, чем реальностью, предупреждают эксперты центра. Доходы тех, кто больше не относится к прослойке нуждающихся, по-прежнему остаются низкими. В 2011 году 56% населения получали менее $10 в день.
— Вы с выводами Pew Research согласны?
— В общем, да. Но тут есть очень много "но". Дело в том, что действительно тенденцию к среднему повышению подушевого общемирового дохода зафиксировали в начале XXI века достаточно много исследователей, разных групп. Кроме того надо учитывать, что национальная статистика показывает по ряду очень крупных стран, прежде всего, это Китай. И когда мы говорим об этих 700 млн, то очень большая часть, львиная доля этих миллионов приходится на Китай. Это надо понимать, потому что это очень пестрая картина в мировом масштабе. Когда начинают агрегировать, получается, что вроде во всем мире ситуация улучшается. На самом деле это совершенно не так.
В действительности есть несколько точек роста, при этом во многих странах наоборот ситуация ухудшается. И в целом картина очень неоднородная. Это первый момент. Второй момент состоит в том, что обсчитывается именно тот период с 2011 года. А это очень важно, это тот момент, когда кризис еще по-настоящему не сказался. Мы получили все позитивные моменты, которые были характерны для периода экономического роста. Надо понимать, что когда начинается кризис, то начинается понижение. И третий момент тоже очень важный, что мы все-таки считаем в долларах, а это не всегда нам что-то объясняет. Потому что структура бедности меняется, структура потребления, что входит, что не входит. Если люди стали получать на душу больше денег, то даже если мы здесь делали поправку на инфляцию, то все равно выясняется, что надо считать через корзину. А корзина разная в разных странах и так далее. Поэтому можно говорить о том, что определенные улучшения были в первое десятилетие XXI века, но очень незначительные. По уровню глобального экономического роста наоборот ситуация ухудшается. Условно говоря, на 1% экономического роста социальные достижения все время снижаются.
— По поводу среднего класса они говорят, что почти вдвое больше стало таких людей, это тоже все очень приблизительно?
— Опять же очень спорный вопрос, потому что если взять Россию, то реально мы видели прогресс, но опять за счет того, что сначала было страшное проседание в 1990-е годы, а потом уже в 2000 году началось улучшение. И более того мы преодолели в значительной мере последствия кризиса на уровне потребления и даже вышли уже на какие-то новые рубежи. Сейчас действительно Россия живет в среднем лучше, чем в конце советского времени. Опять же подчеркиваю, в среднем, это очень важно. А потом, кризис начинается, мы можем очень много потерять. Что касается Китая, то тут очень смешная вещь. Я недавно узнал от китайских социологов, как по их критериям определяется понятие среднего класса. Так вот представитель среднего класса — это человек, который не испытывает ежедневного чувства голода и имеет постоянное жилье.
— Это средний класс?
— Да, это средний класс, такой средний класс просто бурно вырос, понимаете.
— Вы говорите, что сейчас у нас действительно таких людей стало больше в России, но с приходом кризиса все может измениться. Вы берете эти последние годы, не до 2011 года, именно в эту десятку?
— Очень показательно: 2001- 2011 годы, посмотрим на среднемировые и также на российские показатели — это относительно хороший период. И мы видим, что статистически ситуация улучшается. Другое дело, что отыграть назад далеко не все можно, хотя бы даже потому, что люди накопили какие-то средства. Например, даже если у них упали доходы, и им приходится несколько затянуть пояса, но все-таки, может быть, они не свалятся обратно в ту же ситуацию, которая была раньше до начала подъема. А, может быть, свалится, кстати, зависит от остроты кризиса и от того, как он структурно раскладывается просто по обществу.