Алексей Митрофанов: "Нужно создать суд по информационным спорам"

Депутаты "Единой России" фактически объявили войну газете "Московский комсомолец". Конфликт думской фракции и издания начался после публикации статьи "Политическая проституция сменила пол". Глава комитета Госдумы по информационной политике Алексей Митрофанов обсудил ситуацию с ведущей Ксенией Турковой.

В статье автор писал о политической карьере женщин-депутатов Госдумы от "Единой России": Ольги Баталиной, Екатерины Лаховой и Ирины Яровой. За прошедшую неделю депутаты "Единой России" успели обвинить МК в публикации заказных статей, потребовать налоговой проверки газеты и призвать к выселению издания из офиса в центре Москвы. Кроме того, депутаты подготовили заявление о недопустимости злоупотребления СМИ правом на свободу слова.

— Можно ли злоупотребить свободой слова?

— Можно.

— Каким образом?

— Очень просто, когда люди переходят "красные линии" и не видят берегов, когда вместо того, чтобы давать свою оценку или даже критиковать — можно жестко критиковать, — они переходят на оскорбления, на публикацию фактов всяких компрометирующих, в самом негативном свойстве, там наносятся удары ниже пояса в прямо смысле, и так далее, да. Так что все это известно. Но поскольку этот спор бесконечен, то, я понимаю, какие вы можете привести аргументы против моей позиции, предлагаю, я обсуждал это с депутатом Железняком, вернуться к старой идее создания высшего совета по этике, который когда-то был даже принят Думой, но заблокирован Ельциным. Но потом и коммунисты, и "Справедливая Россия" выступали за принятие этого документа. То есть нужно создать фактически такой совет или, можно сказать, суд по информационным спорам. И пусть этот суд как раз и эти все границы определяет, можно ли злоупотреблять свободой слова, и все претензии в этот суд надо направлять.

— А где эта граница проходит, злоупотребил журналист свободой слова или нет?

— А вот пусть и разбираются там уважаемые 12 человек, которых нужно избрать, защитить их определенным статусом, как в суде. Вся страна, поскольку информационных споров будет все больше и больше, пусть разбирается этот суд. Это бесконечный спор, понимаете, он бесконечный, поэтому пусть профессионалы садятся, разбираются в тонкостях лингвистики, в тонкостях языка.

— Но так ведь есть уже гильдия лингвистов-экспертов, которая именно этим и занимается.

— Гильдия есть, но должно быть место, где принимаются некие решения. Если действительно нарушены правила, нарушены нормы закона, то надо штрафовать, приостанавливать лицензии, отбирать лицензии, ну и так далее.

— Кто мог бы войти вот в этот высший совет по этике?

— Это должно быть по типу Счетной палаты, то есть 12 человек, специалистов, защищенных законом.

— Суд присяжных?

— Нет, это не суд присяжных. Это специалисты, защищенные законом, избранные на определенное время, как это сделано в Счетной палате, это не чиновники, которым можно дать какие-то указания, выгнать с работы на второй день, и так далее, чтобы эти люди были защищены, не боялись высказывать собственное мнение и прочее.

— Но какие-то фамилии вы можете назвать? Кто бы мог туда войти?

— Я думаю, в такой совет могли бы войти люди типа Кобзона, абсолютно уважаемые, независимые, имеющие свою точку зрения и опыт жизненный.

— Вот тут как раз ключевые слова "точка зрения", потому что у каждого она своя, тут как раз человек может злоупотребить своей точкой зрения уже.

— Вы понимаете, это разговор ни о чем. Судья тоже может злоупотребить при вынесении решения, а где гарантия, что судья не будет злоупотреблять, где гарантия, что следователь вас справедливо посадил, а где гарантия, что министр принял справедливое решение и уволил правильно? Это бесконечный разговор. Где гарантия? Нет гарантии.

— Вы уверены в том, что газета МК действительно злоупотребила правом на свободу слова?

— Они перешли "красную линию". Разве это непонятно? В каких выражениях, ссылки на Ленина какие-то. Какой Ленин? Ленина давно похоронили. При чем тут это? Все понимают, что это было оскорбление, о чем говорить? Это было оскорбительно, это было неправильно. Вместо того, чтобы извиниться, сказать: ребят, действительно, ошиблись, они пошли чего-то там такое, защищаться. Ну, а как в драке бывает, что иногда нос и расквасят. А как?

— Они привели статью из словаря толкового, что там…

— Да из какого толкового словаря? Ну, что мы, дети здесь, не понимаем? Кому приятно слово "политическая проститутка"? Людям, занимающимся политикой? Не неприятно, а просто оно оскорбительно, да? Почему нельзя было сказать другими словами все то же самое? Почему надо так говорить, я не понимаю. Очень странная позиция. И чего защищаться, я не понимаю. Сказали бы: да, мы погорячились. И разошлись по углам. Нет, упрямство. Нет, покажем. Нет, очень похоже все на Юрия Михайловича. Не зря эта газета много лет дружила с Юрием Михайловичем Лужковым. Вот он такой же упрямый: нет, не сдамся, нет, не скажу, нет, не буду.

— А вы бы какими словами заменили словосочетание "политическая проститутка", если бы возникла такая необходимость?

— Сказали бы, что люди меняют свои убеждения, люди переходят из партии в партию — это плохо. Могли бы называть и десятки других людей, которые бегают из партии в партию, включая Пономарева, Гудкова, который четыре раза менял партию, Оксана Дмитриеву, которая из партии в партию бегала, да сколько их.