Дмитрий Медведев потребовал максимально жесткого наказания для пьяных водителей. Об этом премьер заявил на встрече с представителями парламентских фракций. Депутат от "Единой России" Шамсаил Саралиев и координатор движения "Синие ведерки" Петр Шкуматов прокомментировали ситуацию ведущему Андрею Норкину.
В декабре прошлого года глава комитета по безопасности и противодействию коррупции Ирина Яровая внесла в Госдуму законопроект, который увеличивает штрафы и сроки тюремного заключения для пьяных водителей.
— У меня первый вопрос, господин Саралиев, к вам. То, что сегодня премьер Медведев, встречаясь с вашими коллегами, в очередной раз вернулся к этой теме, о чем говорит? Премьер беспокоится, что не будет усилено это наказание? Или, может быть, что-то тут другое?
Ш.С.: Я считаю, что он беспокоится, как и многие другие нормальные люди, о том, что на дорогах гибнут люди. И те, кто совершают эти преступления, в первую очередь, отделываются какими-то легкими наказаниями, а результата никакого не следует. Я считаю, что если человек погиб от рук пьяного водителя, то есть он осознанно сел пьяным за руль, погибло в результате дорожного происшествия несколько человек, то его нужно жестко наказывать.
— Только в этой части вы хотите изменить законодательство? Или вообще?
Ш.С.: Нет, не только. Я изначально лично предлагал, что если водителя задержат в нетрезвом состоянии, лишать прав его пожизненно с первого раза, то есть без каких-либо договоренностей.
— Господин Шкуматов, ваше мнение.
П.Ш.: Очень много сказано по поводу того, какие все водители плохие, как они пьяными, точнее, их заносят, видимо, за руль сажают. Но все дело в том, что это абсолютно бездумная и не имеющая никакого логического и здравого объяснения норма. Ноль промилле, собственно, не то, чтобы она все портит, но она, так или иначе, делает виновными подавляющее большинство наших водителей. Потому что сейчас, по нашему законодательству, можно сделать пьяным, в общем-то, кого угодно. Потому что любое отклонение в стрелке алкометра, алкотестера в итоге приведет к тому, что человек будет признан пьяным. И ничего, к сожалению, доказать ему уже не получится.
— Господин Саралиев, как вы на это ответите? Насколько я понимаю, даже у сотрудников полиции есть такой термин, Петр меня поправит, если я скажу что-нибудь неправильно, как остаточное явление. Человек, видимо, какое-то время назад что-то такое выпил, но запах у него остается. Как с такими водителями быть?
Ш.С.: Это действительно вопрос. Я всегда об этом говорю, что этот вопрос нужно обсуждать с экспертами, со специалистами. Потому что, действительно, если есть какие-то показатели этого прибора, а человек этого не делал, он принял лекарство или препарат, за это его лишать прав или наказывать неправильно. Но, опять-таки, я не эксперт в этом направлении, здесь медики, эксперты должны дать свое точное определение. Что касается того, нужно ужесточать или нет, я считаю, что нужно. Сами посудите, в прошлом году Екатерина Заул убила пять человек, целую семью.
— Тут у меня вопросов нет, я думаю, у господина Шкуматова тоже. Мы немножечко про другое говорим. Петр, дополните меня.
П.Ш.: Это, конечно, очень удобно — прикрываться громкими случаями. Но дело в том, что законопроект, который предлагает Яровая, направлен не против Екатерины Заул. Он направлен против, скажем, обычного человека, которому не повезло попасть после остаточных явлений тех самых в ДТП. Он не представлял из себя никакой дополнительной угрозы на дороге. Мы знаем, что до 0,5 промилле, скажем, аварийность никак не отличается от аварийности обычного водителя.
— Господин Саралиев сейчас сказал, что надеется на то, что медики и прочие специалисты как-то свое слово скажут.
П.Ш.: Простите, закон-то они принимают с нулем промилле, медики пока будут что-то говорить, в законе сейчас написано, что любой водитель может попасть и стать уголовником.
Ш.С.: Я не боюсь, что у меня алкотестер покажет то, что я не выпиваю вообще, чего советую и всем, кто боится за остаточные какие-то явления. Но, тем не менее, надо обсуждать этот вопрос.
— Может быть, его надо обсуждать, а потом уже принимать закон?
Ш.С.: Мы обсуждаем, я за обсуждение.